— Ладно, давай уберем это все, — вздохнула она.

Весь день они трудились в поте лица, собирая трупы людей и животных. Хан’дерин удивленно подняла брови, когда Мегэн отнеслась к животным так же, как и к убитым стражникам, но ничего не сказала.

Они похоронили Сейшеллу и оленя в узкой солнечной долинке, выходящей на озеро. Остальные трупы свалили в расселину, которую открыла Мегэн во время сражения с Красными Стражами. К тому времени, когда они закончили, глубокая расселина была почти полна. Мегэн склонила голову, призывая Единую Силу, потом резко хлопнула в ладоши. Края огромной трещины медленно сомкнулись, погребя Стражей и животных. Мегэн рассыпала над могилой землю, семена и пепел, потом хорошенько полила все водой. Хан’дерин сидела в тени, поджав ноги, и с интересом наблюдала за происходящим. Казалось, ее погребальный обряд взволновал гораздо меньше, чем Мегэн. В сгущающихся сумерках они, наконец, добрались до дома-дерева — измученные, грязные и потные.

На следующее утро они занялись ранеными животными. До сих пор Хан’дерин делала все настолько умело, что Мегэн очень изумилась, обнаружив, что у девушки нет ни малейшей склонности к целительству. Она работала молча, не выказывая симпатии или жалости к раненым животным, которые были единственными друзьями Изабо. Вскоре Мегэн отослала девушку, ожидая, что та побежит купаться или отправится гулять по долине, как сделала бы Изабо. Вместо этого Хан’дерин, сбросив облегающий кожаный костюм, принялась выполнять упражнения, напоминавшие адайе. Но она выполняла их куда искуснее и грациознее, чем когда-либо удавалось Изабо. Хан’дерин разминалась больше часа, нанося удары ногами и руками, а потом перешла к упражнениям с длинной палкой, и странным оружием, которым был увешан ее кожаный пояс. Там был острый меч, булава, которую можно было превратить в кистень, восьмиконечная звездочка, веревка и длинный нож, зазубренный с одного края. Отложив на время свою работу, Мегэн загляделась на девушку. На Хан’дерин не было ничего, кроме широкого кожаного пояса и льняной шапочки, прикрывавшей волосы.

Тренировка, казалось, ничуть не утомила ее, лишь на лице выступили капельки пота. Остановившись, она оглянулась вокруг в поисках более интересной цели. На ветке дерева сидела поющая птица. Так быстро, что Мегэн едва успела заметить ее движение, Хан’дерин бросила в нее остроконечную звездочку.

Мегэн, вскрикнув, выбросила руку, отклонив оружие прежде, чем оно успело ударить.

— Все звери в этой долине находятся под моим покровительством, — мягко произнесла она. — Здесь нельзя убивать.

Хан’дерин, встав на цыпочки, поймала звезду и с интересом взглянула на Мегэн.

К тому времени, когда Мегэн позаботилась обо всех уцелевших животных, солнце уже миновало зенит. Лесная ведьма распрямила ноющую спину и оглянулась в поисках своей подопечной.

— Хан’дерин? Пойдем, поможешь мне собрать еды; завтра на рассвете я хочу отправиться в дорогу. — Девушка поднялась с бревна и подошла к Мегэн. — Сейчас слишком рано, чтобы рассчитывать на богатую добычу, но что-нибудь мы непременно найдем. Земля в этой долине плодородна, и климат гораздо мягче, чем в окрестных горах, — сказала старая женщина.

— Ты хочешь, чтобы я собирала еду?

— Да, разумеется. А что еще я могла иметь в виду?

— Я не занимаюсь собирательством. Этим занимаются женщины дети и старухи.

— Значит, этим должна заниматься я одна? — саркастически осведомилась Мегэн.

— Именно так.

На какой-то миг старая ведьма опешила. Недоверчиво уставившись на девушку, она помолчала несколько минут, потом заметила:

— Возможно, на Хребте Мира это так, девочка, но здесь, если ты не поможешь мне собрать кореньев, останешься голодной. Пойдем со мной, а покажу тебе, где растут самые лучшие растения.

Хан’дерин не пошевелилась.

— Я — Воительница Со Шрамами. Мое дело — охота и война. Я не собираю орехи, как белка.

— Для орехов еще рановато, хотя белки и донбеги, вероятно, поделятся со мной своими зимними запасами. Но есть еще много полезных растений.

— Я — Воительница. — Хан’дерин немного повысила голос, на ее щеках выступил румянец, сделав заметными тонкие белые шрамы. — Воины не занимаются женской работой! Это унизительно!

— Я унижу тебя гораздо больше, если ты не пойдешь и не поможешь мне! — рассердилась Мегэн. — Как ты думаешь, чем мы будем питаться в дороге, если не возьмем с собой запас продуктов? К тому же, никому не станет лучше от того, что корни сгниют в земле. Я надеюсь нагнать Изабо, поэтому идти придется быстро, не тратя времени на поиски еды. Подай мне вон ту корзину и я покажу тебе, что собирать.

Девушка стояла как вкопанная.

— Хан’дерин, подай корзину и помоги мне собирать продукты! Я слишком стара, чтобы подолгу копаться в земле, однако, если ты думаешь, что я позволю тебе сидеть сложа руки и смотреть, как я работаю, то ты ошибаешься.

Плотно стиснув зубы, Хан’дерин взяла корзину и пошла за старой ведьмой. Ночью прошел дождь, на пригорках уже появились первые ранние грибы. Она сердито собрала их, потом отрезала огромные красноватые шляпки от ножек, как показала ведьма. Мегэн указывала, где выкапывать корни и клубни, отыскивать прошлогодние орехи, собирать молодую зелень. К тому времени, когда солнце скрылось за горизонтом и начала всходить Гладриэль, корзина была полна. Мегэн ничего не говорила девушке, если не считать коротких указаний.

Вернувшись домой, Мегэн усадила девушку чистить добычу, а сама сняла с крюка большой медный котел и вытащила маленькие котелки и сковородки. Хан’дерин делала все, что ей велели, но не проявляла инициативы и не выказала никакого интереса, когда кухня наполнилась аппетитными запахами. Поставив противень с лепешками на угли, Мегэн похлопала девушку по плечу, сказав:

— Прости, если все это кажется тебе неинтересным, Хан’дерин, но тебе придется привыкнуть делать множество вещей, которыми ты никогда прежде не занималась.

Хан’дерин молча отстранилась. Мегэн вернулась обратно к столу, поджав губы, и принялась месить оставшееся тесто с такой силой, что у нее не осталось никаких сомнений в том, что хлеб не поднимется. Ну что ж, тогда он займет меньше места в мешках , невесело усмехнувшись, подумала она.

Как только провизия была готова, Мегэн разлила по мискам овощной суп. Подав Хан’дерин ее порцию, она торопливо принялась за еду, обдумывая планы на утро. Вдруг она заметила, что Хан’дерин сидит, не притрагиваясь к своей миске.

— Ради Эйя, ешь, пожалуйста, не то умрешь от голода! — прикрикнула Мегэн.

Хан’дерин с усилием проглотила несколько ложек. Мегэн поперхнулась резкими словами, которые вертелись у нее на языке, напомнив себе, что у нее нет настоящей власти над девушкой.

После того, как с едой было покончено, Мегэн пришлось выдержать еще одну стычку: Хан’дерин отказалась сменить костюм из белого меха на что-нибудь другое. Упрямица неохотно подчинилась, но когда, наконец, она спустилась по лестнице, облаченная в старые штаны Изабо, на ней оставалась ее белая кожаная жилетка и меховая шапка.