— Ты не убийца! — швырнув нож на стол, уперлась ладонями в столешницу и опустила голову. — И я не понимаю, как ты можешь все это так спокойно воспринимать.

— Я привык не обращать внимания на обвинения, — теплые ладони легли на плечи, — тем более, Кайлин, до твоего появления в моем доме я искренне верил, что заслуживаю все это.

— Что? — резко развернувшись, встретилась взглядом с Палачом. — Что заслуживаешь? Досужие разговоры глупых людей? Нелепые обвинения? Шёпот за спиной и выкрики про кровавые деньги? Обвинения, которые даже в голове не укладываются? Да в тебя камнем кинули! Как ты мог думать, что заслуживаешь всего этого?

— Такой огонь в твоих глазах, — длинные пальцы запутались в волосах и отвели их от моего лица, — он согревает душу палача и заставляет сомневаться. А как… Давай разбираться. Ты вместе со мной была в двух разных районах города. Сегодня в лавках портных или на улице ты слышала такие крики?

— Нет, только страх, любопытство и шепот. Этот мерзкий шепот.

— Шепот это ничто, даже ветер может доставить больше неудобства, — мне мягко улыбнулись, показывая, что эти слова искренние, — а знаешь, почему там не было такого переполоха? Потому что чем ближе к дворцу, тем более обеспеченные семьи живут на улицах города. У них многое есть, они считают себя элитой Кронта, не благородные роды, которые сюда приезжают на лето и селятся по соседству со мной, а именно они. И они достаточно обеспечены, чтобы не совершать громких преступлений. Да, бывали всякие случаи: и убийства на почве ревности, и дерзкие грабежи, и даже посягательства на дворец. И все это каралось и весьма жестко. Дворцовая площадь видела не одну казнь, и могу тебе сказать, что головы простого народа ничем не отличаются от голов более богатых жителей королевства, когда они лежат на плахе. И боятся они все одинаково, и пахнут тоже.

— Пахнут? — почему-то именно это меня заинтересовало. А увидев, как Палач поморщился, поняла, о чем идет речь.

— Страх пахнет по-особенному, а ни одному приговоренному к встрече с палачом в башне еще не обеспечивали ванну с душистым мылом. Поверь, Кайлин, я многое повидал. Но смиренно идущих на смерть — ни разу.

— Вот лучше не продолжай.

Не задумываясь о своих действиях, я совершенно бесцеремонно села на краешек стола и потянулась за яблоком. Мне было необходимо занять чем-то руки, так почему бы не спелым плодом?

— Ах да, — Дэвид шагнул ко мне чуть ближе и снова потянулся к волосам, как будто медом их ему намазали! — Так вот, в более богатых районах мне не кричат в спину по той простой причине, что они понимают — если кого-то приговорили к смерти, значит, он это заслужил. Меня боятся. Меня не любят, но не обвиняют в смерти соседей. Хотя бы потому, что это просто соседи. Такой сплоченности в этом обществе нет, как у тех работяг с торговых рядов. Для них каждый там часть семьи. Они покрывают друг друга, знают о преступлениях и стараются скрыть. Договариваются со стражниками, чтобы те закрывали глаза на некоторые делишки, и ненавидят меня. Ненавидят, потому что я убиваю их друзей, сыновей, мужей, соседок. Даже ведьм им жалко, но тут совсем другая история…

— Поверь, я знаю, — тихо фыркнула, катая в ладонях фрукт, — это чуть ли не единственное развлечение для простых мужиков. Как же, найти и загнать ведьму, это же гораздо веселее, чем смотреть на казнь на площади.

— Не совсем верно, но я помню, ты говорила, что на площадях не была. Там даже ярмарки устраивают сразу после “зрелища”. И участвовать в них могут все желающие. Если честно, мерзкое зрелище.

— О, Темный Бог, как скучно я жила.

— Нет, тебе просто не нужна была эта грязь, Кайлин. Ты чу́дная, ты жила отшельницей, помогала людям и сохранила внутренний свет, даже несмотря на злобу вокруг тебя.

— Да, странная Кайлин, — поморщившись, вспомнила свое прозвище, — я знаю.

— Ты не странная, ты… — подняв взгляд на замолчавшего мужчину, я чуть не утонула в его темнеющих глазах.

— Какая?

— Ты замечательная. Только вот спутник для прогулок в торговые ряды у тебя просто ужасный. Знаешь, я так привык, что ты живешь у меня в доме, что иногда забываю, что это временно. Что придет день и ты решишь уйти. Что мне снова придется жить одному в доме.

От его слов мне стало не по себе, даже показалось, что в комнате стало холоднее. Он забывал об этом иногда, а я забыла совсем. Не просто забыла, я же даже свой домик законсервировала. Не обезопасила, не маяки повесила, а просто запечатала его. В таком состоянии он может простоять и год, и два, и сотню лет. Почему я это сделала? Тогда мне и в голову не пришла настоящая причина такого поступка, а сейчас я даже осмелилась озвучить ее вслух:

— А если я не захочу уходить?

Голос немного дрожал от волнения, но взгляд я не отвела, и от легких прикосновений к своим волосам не отвернулась.

— Не надо, Кайлин, не говори так, — мужские губы искривились в усмешке, — не стоит.

— Не стоит что?

— Не стоит такой светлой девушке ломать свою жизнь.

Я видела, как угли постепенно разгораются в темном взгляде, видела и понимала, что слова, которые говорит Дэвид, продиктованы чем угодно, но не его истинными желаниями. Наверное, именно это понимание подтолкнуло меня к следующему признанию:

— А что если я хочу?

— Что хочешь?

— Быть здесь, с тобой. Рядом.

Едва заметный шаг, одно мягкое движение и вот крепкая рука обнимает мою талию, по щеке скользят мужские пальцы, а внутренней стороной бедер я чувствую прикосновение к его ногам. Так смело, так откровенно, так остро и так прекрасно. Во мне взметнулась сила, она звенела в венах и просилась на волю. В таком состоянии хочется творить безумства. Танцевать под дождем босиком, или развести костер и отдаться на волю стихий. Хотелось громко смеяться и обнять весь мир, но вместо этого я замерла не отводя взгляд от медленного движения