же со мной могли расплатиться продуктами и мне этого хватало. Поэтому постепенно моя жизнь в доме Палача наладилась. Кто-то с опаской, другой с сомнением, третий с поджатыми губами, но ко мне снова потек ручеек нуждающихся в помощи и моя ведьмина сущность звенела от радости. Я все чаще начала уходить в лес за травами и больше проводить времени на кухне перебирая, промывая, нарезая, вываривая и делая заготовки, чтобы в момент, когда Дэвид уходил из дома в башню, быстро сделать лекарства и мази, вливая свою силу. Он видел, что для меня это важно, и не мешал. Стоило мне только загреметь на кухне вечером посудой и зашуршать травой, как у него находились свои дела. Под руку он не лез. И это было здорово. Он даже не стал комментировать, что у его дома теперь постоянно ошиваются люди из простых. И иногда они приходят не только днем, когда Палач несет свою службу, но и вечером. А пару раз бывало, что приходили и ночью. В такие моменты он только вздыхал и шел сам открывать дверь, чтобы потом стоять в полутемном проеме гостиной и следить, чтобы меня никто не обидел.

Так случилось и прошлой ночью, прерывая наш разговор в гостиной, где мы неожиданно засиделись у камина в уютной тишине. Дэвид снова, в первый раз с того памятного вечера, сидел на полу у моего кресла и медленно перебирал пальчики на моей руке, в то время как второй рукой, не задумываясь о своих действиях, я рисовала узоры на его широком плече.

— Кайлин, — его тихий голос, наполненной какой-то потаенной грустью, привлек мое внимание, — скажи, что заставляет тебя оставаться здесь.

— Здесь? — не совсем поняла вопрос, после того как меня выдернули из мыслей.

— В моем доме… Со мной.

Мне хотелось отшутиться, а главное, я бы могла это сделать. Вот только тон, заданный Палачом, не располагал к шуткам. Я чувствовала, что ему действительно важно знать ответ. Вот только понять, почему он спрашивает об этом, не получалось. Суть вопроса ускользала от меня.

— Почему вдруг ты решил об этом спросить? — в наших странных отношениях за последние недели звучало столько лжи с моей стороны именно в ответах на вопросы, что когда могла, я старалась ее избегать. Только сейчас, чтобы не соврать, мне необходимо было понять.

— Я вижу, что тебе тут спокойно, — плечи под моей рукой приподнялись и опали, — но также я понимаю, что в своем маленьком домике рядом с лесом тебе было бы так же спокойно. А главное, ты не пропала бы там. Ты жила одна до нашей встречи и могла бы и дальше жить. Своей жизнью, привычной, спокойной размеренной. Тебе не пришлось бы портить, а потом восстанавливать отношения со своими знакомыми. Я раньше не понимал, а теперь вижу, тебе действительно важно помогать им. Ты вся светишься, когда занята своим делом. Когда к тебе приходят с ранами, болью, даже бессонницей и потом благодарят за помощь, вспыхиваешь вся внутренним светом и потом ходишь еще не один день счастливая. Вот я и спрашиваю. Почему ты здесь? Джон давно сидит, его жена не пытается тебе насолить, отомстить за него никто больше не рвется. Твой дом регулярно проверяют и там все спокойно, хотя я уверен, что ты и сама об этом знаешь. Так почему, Кайлин?

Почему… Очень хороший вопрос. Ведь он прав во всем. Я давно уже могла вернуться к себе домой. Вот только… Я могла жить как раньше, но хотела ли? Хотелось ли мне оставлять Дэвида одного в его доме? Знать, что пройдет месяц, два, три, и снова тут будет пахнуть одиночеством и пылью. На места вернутся чехлы для мебели, а такую уютную сейчас гостиную снова заполнят грязные тарелки. Но даже не в этом дело. Сейчас спать в удобной кровати и знать что там, за дверью своей спальни, так же, как и я, ворочается Дэвид, было сложно. Казалось, что все это неправильно и он слишком далеко. Смогу ли я спать спокойно в своем домике и быть еще дальше. Не видеть его по утрам. Не встречать с работы вечерами. А что потом? Однажды встретить его случайно на улице Кронта и… Что? Сделать вид, что мы не знакомы? Пройти мимо? Снова увидеть его безразличный взгляд, только теперь обращенный на меня?! Я боялась довериться ему и открыться, боялась допустить мимолетную связь, зная, что потеряю себя окончательно. Растворюсь в своих чувствах к этому мужчине. Но совсем отказаться от него? Нет, этого я не могла сделать тем более. Пусть так, пусть не совсем мой, но рядом. Пока есть надежда и крошечный шанс быть рядом, я не могла просто взять и уйти от него.

— Ты хочешь, чтобы я ушла? — это, наверное, было самое важное. Вопрос, ответ на который мог бы изменить если не все, то многое. И если Палач скажет, что я здесь лишняя…

Додумать мысль я не успела, на моем запястья сомкнулся капкан из пальцев Дэвида. Ладонь он прижал к своей щеке и твердо ответил:

— Нет!

На несколько минут в комнате повисла тяжелая тишина, нарушаемая только треском поленьев в камине да нашим дыханием.

— Нет, Кайлин, я не хочу, чтобы ты уходила. Не хочу…

— А чего ты хочешь, Дэвид?

Да, я все еще не ответила на его вопрос и, наверное, задавать свои было нечестно, но я чувствовала, что этот разговор правильный. Он нужен нам обоим и поэтому продолжала спрашивать.

— Обними меня, — не поворачивая головы, Палач несильно потянул меня за руку, а когда я обвила его шею уже двумя руками и прижалась лбом к его виску, он глубоко вздохнул, расслабляясь.

В том, как он удерживал мои руки, как прикрыл веки и едва заметно потерся головой, мне открылась странная, почти невозможная правда. Мой Палач, а что бы он там себе ни выдумывал, он давно был моим, как и я его, боялся. Боялся не меньше моего, и его страх так же сдерживал его желания. Кто бы мог подумать, что сильный, независимый мужчина. Гроза всех преступников и ведьм, тот, кем пугают маленьких детей всего королевства, тоже мог бояться. И, кажется, боялся он не чего-нибудь, а одиночества.

— Да, я могу уйти, ты прав, —