Ведьма испугалась не на шутку, но Марина, заметив это, только плотнее сжала губы и продолжала вести машину вперед. Деревья, казалось, нависают над машиной, окружают ее со всех сторон, сжимают, а впереди, далеко, едва виден просвет – кусок хмурого зимнего неба и только начавшее вставать солнце. Искоса взглянув на подругу, Марина вдруг с удивлением увидела, как Веткины губы беззвучно шевелятся. «Молится!» – ахнула про себя Коваль и едва не расхохоталась. Разумеется, никуда она не собиралась выбрасывать ведьму, просто вспомнила, что как раз здесь есть еще одна объездная дорога, по ней не однажды ей приходилось удирать от кого-то, и вела она как раз к аэропорту, но с другой стороны, туда, где располагаются вспомогательные службы и имеется еще один вход. А бестолковая ведьмочка, значит, решила, что Марина всерьез способна высадить ее зимой в лесу.

– Бог тебя простит, – прошелестела, наконец, Ветка. – Наверное, я заслужила… Но ты просто помни, я тебя всегда любила.

Вот тут Коваль уже не смогла сдержаться и расхохоталась:

– Ты это всерьез, что ли?! Да ты меня совсем не знаешь, а еще про любовь разговариваешь! По этой дороге мы просто быстрее доедем и появимся не там, где нас будут ждать, только и всего.

Ветка оторопело открыла рот и хлопала наполнившимися слезами глазищами.

– Дура ты, Ветка, – продолжила Марина. – Я не наказала тебя за предательство – так неужели за то, что ты снова в моей голове порылась, вдруг начну беспредел творить?

Ведьма разрыдалась, не справившись с нервами – она на самом деле решила, что взбешенная ее словами Коваль выбросит ее в лесу, потому что уж кто-кто, а Марина не шутила раньше такими вещами.

– И потом – ты прекрасно знаешь, – не обращая внимания на ее слезы, говорила Коваль, уверенно ведя машину в сторону наметившегося между деревьев просвета, – Хохлу хоть и ревниво, но он проглотит – лишь бы я вернулась.

– Что… что произошло у вас? – сквозь затихающие рыдания спросила Ветка.

– А ничего, – Марина пожала плечами, – ничего. Кризис среднего возраста у меня – запоздалый, правда, это, видимо, как с детскими болезнями – рано или поздно все равно переболеешь. Ну, вот я не успела в положенный срок – не до того было, а сейчас… Да утрясется все, дел-то на копейку.

– Будь осторожнее, – проговорила Виола, вытирая глаза платком. – Этот роман может быть для тебя опасен.

– Чем же?

– У Хохла тоже кризис.

Ветка умолкла, а Марина не стала расспрашивать дальше – никогда не стремилась узнать будущее, предпочитая его прожить, а не пережить.

Наконец они выехали на асфальтированную дорогу, и буквально через пару минут показалось здание аэропорта.

– Как думаешь – они нас внутри будут искать? – спросила Ветка, и Марина фыркнула:

– Я бы искала – они ж в форме, много внимания не привлекут. Подходи и бери нас, тепленьких.

– И… что делать?

– Нам главное сейчас в здание войти, быстро тебя запихать в накопитель – там уже не достанут, они вряд ли будут искать официально, по спискам пассажиров. Может, повезет, и с больным ребенком без очереди зарегистрируют.

И тут Марине пришла в голову куда более надежная идея. Припарковав машину, она велела Ветке одевать Алешу, а сама быстрым шагом прошла в здание аэропорта, нашла там администратора и, заплатив женщине небольшую сумму, попросила помощи. Администратор оказалась теткой душевной, позвонила куда-то, и через несколько минут Марина с двумя аэропортовскими грузчиками уже возвращалась на стоянку. Один из мужчин взял на руки Алешу, второй – сумку, и такой компанией двинулись назад, в здание. У стойки регистрации было многолюдно, но администратор уже ждала их – стойка для бизнес-класса отсутствовала, всех пускали в общую очередь. Разумеется, с больным ребенком Ветку пропустили в два счета. Держа посадочные талоны, Ветка свободной рукой цеплялась за рукав Марининой шубы и бормотала:

– Спасибо тебе… если бы не ты, Маринка… если бы не ты…

– Все-все, иди уже, – Коваль поцеловала ее в щеку, – ждут тебя. Я сегодня новый телефон куплю и позвоню. В Москве папа тебя встретит, поможет. Да – на всякий случай, если тебе вдруг станет невмоготу – постарайся удержать за зубами язык и не информировать Хохла, о чем не нужно. Все, Ветуля, иди, пора тебе.

Она развернула Ветку и чуть подтолкнула ко входу в зону досмотра. Та послушно пошла следом за грузчиком, с рук которого Марине махал Алеша.

Дождавшись, пока Ветка с сыном пройдут досмотр и скроются в накопителе, Коваль направилась к выходу, аккуратно осматриваясь по сторонам и выхватывая цепким взглядом каждую фигуру в милицейской форме. Она помнила лицо лже-лейтенанта и легко узнала бы его, но никого даже отдаленно похожего не было. На всякий случай Марина вышла на вторую парковку и машину ГИБДД там обнаружила, но в салоне было пусто.

– Интересно, где это вы бегаете, друзья-приятели? – пробормотала Коваль, раздумывая, что бы такое сотворить на память так некстати пересекшим ей дорогу отморозкам. Ничего умнее порезанных колес придумать не смогла, достала из кармана шубы небольшую «финку», привезенную с собой в багаже, присела и распорола три колеса. Аккуратно отряхнув руки, убрала орудие преступления обратно в карман, улыбнулась удовлетворенно и, насвистывая пришедшую на память песню Круга, пошла ко второй стоянке, где была припаркована ее «Мазда».

Занимал Марину и еще один вопрос – куда делся Георгий. На первый взгляд его машину она не заметила – практически пустая парковка перед главным входом в аэропорт давала возможность видеть почти все машины. На той же парковке, где стояла ее машина, обычно парковались сотрудники аэропорта, а Коваль попала туда, естественно, при помощи волшебных хрустящих бумажек.

– Эк не вовремя я телефон расколола-то, – пробормотала Марина, чувствуя какую-то тревогу.

Она нащупала во втором кармане подаренного Георгием ангелочка, вытащила и поднесла к губам. Ангелочек едва уловимо пах туалетной водой Георгия, и у Марины почему-то защемило сердце. Тиская игрушку в кулаке, она дошла до своей машины, внимательно оглядела ее, попинала колеса и только потом села и завела двигатель. Но тронуться с места не успела – на пассажирское сиденье внезапно взгромоздился Георгий в мокрой куртке, с разбитым окровавленным лбом и красными от холода руками. Марина едва не заорала от неожиданности:

– Ты?! Откуда?! Что случилось?!

– Как ты сумела улизнуть? – игнорируя ее вопросы, спросил он, властно развернув к себе лицом. – Я так боялся, что они тебя догонят… Как ты уехала, как смогла?

– Я по левой объездной ушла, хорошо ее знаю. Ты не ответил. Что с тобой? Где машина? И почему у тебя лицо в таком виде?

– Может, мы все-таки поедем, а я расскажу по дороге? И от этой машины нужно срочно избавляться, прямо отсюда нужно ехать в прокат и брать другую.

Георгий вытер рукавом куртки лицо – на серой замше остались грязно-кровавые полосы, – глянул мельком в зеркало заднего вида, скривился: