– Так и я говорю об этом же – никакая власть не сравнится с младенцем на руках и с тревогой за его будущее. Соглашусь с вами и скажу больше: даже имея детей, люди, опьяненные властью, отдают предпочтение последней.

– Но были и другие более страшные крайности. В некотором смысле мне повезло родиться в России, пусть даже угодить в детский дом, пусть даже с не совсем славянской внешностью. Хотя на перевалочной базе все сгладилось: и я и мои земляки были на равных со всеми остальными. А ведь основатели долго раздумывали о спасении детей из стран третьего мира, особенно насчет отпрысков религиозных фанатиков, арабских экстремистов. Это многодетные семьи, которые плодили потомков для того, чтобы посылать их убивать, и испытывали величайшую гордость, если им удавалось сеять смерть через своих детей. Это ли не дикость? Но они были убеждены, что только так их души вознесутся к небесам и попадут в рай. Такой настрой сильно отпугивал основателей, но все же они решили не делать исключений. Хотя был риск, что среди детей шахидов могли оказаться опытные и хорошо натасканные убийцы. Причем с минимальным КПЖ. Поэтому «промывка мозгов» на перевалочной базе и последующие долгие годы обучения – были неотъемлемой частью процесса перехода в новую Эру.

Слушая Раджу, я вспомнила, как Алекс первым делом решил вывезти детей в Среднюю Азию, отметив там довольно низкий показатель по количеству исчезновений. Он мыслил в правильном направлении. Но шансов укрыться все равно не было.

– Раджа, эти совпадения никак не оправдывают вашу систему. Даже если правительство прошлого было далеко от идеала, какой смысл им подражать?

– Это вовсе не подражание. Наша система выстроена совершенно по-новому. Совпадения имеют место быть, вы правы. Но мы не против детей. Просто контролируем количество и качество рождающихся, как бы это ни резало ваш слух.

В тот вечер мы больше не спорили и, покончив с ужином, разошлись по домам. По своим темным норам, где нам не оставалось ничего, кроме как ждать рассвета, чтобы пуститься в новый поиск.

Жанна согласилась со мной, что ей необязательно ездить в госпиталь каждый день. Она же не работать сюда приехала, в конце концов, а внука искать. И как знать, быть может, именно сейчас он или мои дети нуждаются в помощи, ибо не все здесь такие самодостаточные и независимые, как могло показаться на первый взгляд.

Поначалу мое настроение очень омрачала догадка Влада о том, что наши дети отбыли учиться в Европу. А я ежедневно ищу их на улицах Москвы. Но Раджа более или менее успокоил меня, послав несколько раз запрос в единственное крупное учебное заведение, которое располагалось на территории бывшей Швейцарии, и оттуда упорно никто не откликался на мой призыв. А поскольку все «швейцарские» сливки считались благополучными высоко цивилизованными сознательными личностями, и наверняка бы откликнулись на адекватный призыв, мы заключили, что Влад ошибся в своем предположении.

А когда я решилась навестить его вновь, он вообще не смог вспомнить, чем эта догадка была обусловлена. Во время второго визита я поняла, почему его списали: иногда он как будто слегка витал в облаках. Но что-то подсказывало мне, что некая связь с основателями или здешним руководством у него все же присутствует, потому что в часы просветления он казался совершенно адекватным ясно мыслящим человеком, почти как тридцать лет назад. И все равно от него было очень сложно добиться чего-то на интересующую меня тему.

Общение наше вообще складывалось довольно натянуто. Время сыграло с нами слишком злую шутку. Он почти полжизни прожил без меня, и, пожалуй, немного отвык. А может, просто сильно смущался из-за своего нынешнего облика. А для меня он изменился до неузнаваемости за каких-то пару тройку лет. По этим причинам говорить о нас, о наших отношения, даже когда я немного смягчилась в его сторону, было неуместно. Моей главной задачей оставалось получить от него как можно больше посильного содействия в поиске детей, пока он не умер в очередной раз. Но чаще всего я покидала его мрачное пристанище снедаемая чувством досады от того, что он не разделяет моего энтузиазма в поиске детей. Быть может, это вызвано тем, что он, прожив тридцать лет на базе, в отличие от меня, успел прочувствовать, что наши дети выросли, хоть и не наблюдая этот процесс.

Но для меня подобное положение вещей было равносильно тому, что они умерли. А я не готова была с этим мириться, тем более теперь, когда находилась к ним ближе, чем когда-либо за эти два мучительных года.

Через день, когда Жанна не ездила в больницу, мы с ней много гуляли по городу. Заглядывали в общины, заводили случайные знакомства – все с целью найти хоть какую-то ниточку к нашим детям. Судить подругу за то, что она часть драгоценного времени проводила в госпитале, я не могла. Очевидно, ей приносило удовольствие любимое ремесло, с которым она рассталась как будто бы навсегда. К тому же – единственная полноценно-функционирующая больница в городе – не самое последнее место, где можно встретить кого угодно. Порой я и сама ездила вместе с ней и проводила какое-то время в приемной.

Даже спустя две недели нахождения в новой эре нам так и не выдали компакты. Поэтому встречи с Раджой по несколько раз в день были нормой. Иногда он составлял нам компанию и водил по самым укромным районам, где можно было кого-нибудь повстречать. В отличие от Влада он считал вероятность того, что все мои дети в Москве, очень высокой. Сливки не растеклись по всей стране. Жилых городов было не так уж много. Люди обитали только в самых крупных региональных центрах.

Один раз мы вместе зашли к Димитрию. И с этого дня моя жизнь немного изменилась. Из бездельницы, шатающейся по полупустому городу, я превратилась в очень даже важную персону. Вместо ответов на свои жалобы и стандартные вопросы, я получила работу! И, несмотря на неугасающую неприязнь к высокомерному лидеру, у меня не было причин отказываться от порученного мне задания.

Прознав о том, что в прошлом я была успешным журналистом, он доверил мне писать один из первых учебников истории новой эры. Опираться я должна была на данные, которые сливки получали посредством компактов последние два года пользования ими. Но компакт мне не дали, а поручили Радже сделать распечатки всех новостей из своего устройства. Вот с этим мне и полагалось работать.

Сперва я отнеслась к поручению весьма скептически, но довольно скоро поняла, что эта информация будет для меня идеальным помощником в поиске детей, да и вообще поможет лучше вникнуть в устройство системы. Конечно, новостные ленты новой эры были довольно скупы по сравнению с теми, что мне доводилось читать раньше, но я хотя бы начала разбираться в том, кто здесь кто, и за что отвечает.

Работала я за ноутбуком в небольшом кафе в центре. И Влад и Димитриус обитали поблизости, но видела я их редко. Раджа часто заносил мне новые распечатки. А с Жанной в перерывах мы иногда сбегали в ГУМ, ЦУМ или другие бутики в окрестности, чтобы немного обновить гардероб и поднять себе настроение. Ведь несмотря на более или менее устаканившуюся жизнь, тревога нарастала. Прошел месяц, а от детей – ни весточки. Ни от одного из них.