— Я люблю его.

— Любишь… А он?

— И он меня любит. Кажется, очень меня любит. Хочет, чтобы я ушла от мужа, сам обещает уйти от жены. Она ведь руки пыталась на себя наложить, когда узнала.

— Ничего себе! — Вера прижала ладони к щекам. Кажется, подруга на некоторое время даже забыла о своих горестях, отвлеклась… — С ума сойти. Лиля, да вы преступники с Женькой, что творите!

— Я знаю. Но невозможно, невозможно держать себя в руках, поступать по уму, когда…

— Конечно, вы с Женькой сейчас не мозгами думаете, не головой, а другим местом! Тем, что между ног! — неожиданно зло произнесла Вера.

— Нет. Было бы так, мы бы просто встречались тайком, для этого самого… Но это другое. Это рок. Фатум. Наваждение.

— О, о, о… Какие красивые слова!

— Верунчик, я ничего не могу с собой поделать, клянусь! — рассердилась и Лиля. — Я собой не владею, правда. Сама всю жизнь осуждала тех, кто причиняет боль своим близким, изменяет. Но, когда входишь в это состояние — в любовь, очень трудно, почти невозможно управлять им. Собой. И Распопов твой… Умный мужик, он ведь не ради прелестей секса с молодухой свалил, там, наверное, нечто большее, другое!

Вера отшатнулась, словно ее ударили по щеке.

— Прости, я причиняю тебе боль, — печально произнесла Лиля. — Но ты постарайся взглянуть в глаза правде.

— Я знаю. Я старая уродливая тетка. А Зина — молодая прелестница… Только вот не надо мне про великую любовь. Если бы Распопов влюбился в свою ровесницу или в каракатицу какую кривобокую — тогда да, я поняла бы про любовь! Но когда она — молодая и красивая… Не надо мне про любовь!

— Верунчик, он же не ходок, твой Распопов. Тогда иной расклад, иные характеристики. Был бы он бабником, развратником, покусившимся на молодое тело, и так далее. Но с ним это в первый раз случилось. Почему, почему ты пытаешься все свести к простой случке?

Вера вдруг всхлипнула, прижала ладони к глазам.

— Потому что… Ох, Лилька, как ты права… Он влюбился, и это трудно признать, и больно, и проще его козлом называть! Но у них с Зиной все равно ничего не получится, как ты не понимаешь!

— Одно другому не противоречит. Да, скорее всего, не получится. Но это не значит, что сейчас он не влюблен! Он не может иначе… Природа, наверное, творит подобные вещи с человеком. Гормоны бушуют… Он раскается, твой Распопов. Поймет потом, как был не прав, пожалеет еще сто раз, что ушел от тебя…

— И ты пожалеешь, — вдруг сказала Вера, глядя Лиле в глаза с вызовом.

— И я пожалею, — поникла Лиля. — И мне платить придется. Мы уже сегодня с Сережей разругались. Нет, он пока ничего не знает, но уже чувствует.

— Кстати! Он мне вчера звонил. Искал тебя. Ты ему сказала, что ты у меня в гостях?

— Нет! — испугалась Лиля.

— Ну вот… Подловить меня, что ли, хотел? — Вера задумчиво нахмурила лоб.

— Ты ему не расскажешь ничего?

— С ума сошла! Нет, конечно. Буду тебя прикрывать до последнего. Но, милая моя, твой муж тебя уже подозревает! Раз мне, твоей лучше подруге, такие проверки вздумал устраивать.

— Что же делать?

— Бросай своего Лазарева, вот что. Погуляла, нахлебалась романтики, и хватит. Есть семейные парочки, в которых либо один кто-то, либо оба изменяют, и ничего так, трагедий не разыгрывают, но у вас с Сергеем подобное невозможно. Вы другие люди. И он тебя не простит, и ты сама себя изведешь.

Лиля молчала, опустив голову. Потом сказала:

— Я не могу. Я не могу бросить Женю.

— Знаешь, я чего сейчас вспомнила? «Дневную красавицу», — продолжила Вера. — И книга, и фильм есть по этой книге, в нем еще эта играет, как ее…

— Катрин Денев, — подсказала Лиля. — Я помню этот фильм. Там героиня, аристократка, изменяет своему замечательному мужу, врачу, кажется. Ходит днем в бордель и отдается всякому сброду. И это для нее наслаждение — в грязи изваляться… Мужа она любит, причем и самой ей стыдно. Это все из серии тех извращений, про которые ты пишешь, Верунчик.

— Это распущенность какая-то! Да, я именно об этом. Вот как обжорство. Жрет человек и жрет, уже сам поперек себя шире. И оправдывается: ой, я ничего с собой поделать не могу, я болен… И ты так.

— И твой Распопов.

— И мой Распопов, — согласилась Вера.

— И все люди. Почти все, — сказала Лиля. Помолчала. Потом продолжила: — Но ты права. Я попробую взять себя в руки. Я должна. У меня дочь, Викуся меня не простит…

— Правильно. Ты молодец!

Они одновременно поднялись, обняли друг друга.

— Ты держись, Верунчик.

— И ты держись, Лилька.

Как ни странно, но этот короткий разговор успокоил Веру, дал сил — по крайней мере, так показалось Лиле, когда она уходила от подруги. Вера выглядела гораздо бодрее, словно поняла: проблемы есть не только у нее одной. А вместе со всеми страдать — уже не столь тяжело…

… Лиля некоторое время набиралась решимости, идя по Бульварному кольцу. Затем достала мобильный телефон и набрала номер Евгения.

— Алло, это я. Можешь говорить? Ты все еще там? — Под «там» она имела в виду съемную квартиру, где обычно проходили их свидания.

— Да, я все еще там. Сижу, пишу статью. Приходи! — пылко отозвался ее возлюбленный.

— Я пью — все мне мало, я пью — все мне мало… — пробормотала Лиля.

— Это что, намек? — засмеялся Евгений. — Что с твоей подругой? Все в порядке, надеюсь?

— В жизни каждой дамы — трагедии и драмы… Что-то я одними стихами сегодня говорю. Женечка, милый, надо все это прекращать!

— Что — все?

— Все, — с усилием произнесла Лиля.

Пауза. Потом Евгений сказал совершенно другим, злым и холодным, голосом:

— Ага. Понял. Ты опять хочешь меня бросить. Это у тебя манера такая — поиграть и бросить. Только я живой человек, меня нельзя все время бросать. Мне больно.

— И мне больно. Но мы должны расстаться. На этот раз навсегда, окончательно.

— Я не смогу без тебя! — возразил он.

— И я без тебя не смогу! Но мы должны.

— Бред, бред, бред… Что сейчас произошло? О чем вы говорили с этой Верой? Что вдруг заставило тебя опять решиться на расставание? — раздраженно, с яростью спросил Евгений.

— Ничего не произошло. Но я поняла, что у нас с тобой нет будущего, мы слишком многих людей сделаем несчастными, и в данной ситуации проще собой пожертвовать, — стараясь говорить спокойно, ответила Лиля.

— Мне плевать на людей… — надменно произнес тот.

— Твоя жена чуть не умерла! И на собственного сына тебе плевать?..

— Лиля! Ты… Вот стерва ты все-таки. Ты могла прийти и в глаза мне сказать все это? А не так, по телефону: «О, Женечка, дорогой, мы должны расстаться, я поняла!»