— Зря все таки мы их просто так отпустили, — Айвен ловко пускал между пальцами кинжал, гоняя отраженные лезвием солнечные зайчики по крупу кобылы.

— Вы же их видели. Они и так получили сполна, тем более, что кроме сломанной иглы да разлитых чернил мы не понесли никакого ущерба.

— Да у меня, может быть, теперь на всю жизнь психическая травма! Я же теперь вообще уснуть не смогу спокойно и в темноте буду ощущать беспокойство и хроническую нервозму!

— Нервоз, — поправил его господин Ройбуш, — Что-то мне подсказывает, что вам не только с магами и ворами сидеть приходилось, но и как минимум с медикусом-невритом. Не волнуйтесь, зато вам наверняка понравится в Тихих Луках. К обеду мы до них доберемся. Очень спокойная деревушка, я там дважды ночевал и был премного доволен…

— Что-то уж слишком она спокойная, эта ваша луковица, — прошептал Айвен, рассматривая пустынные улочки крохотной деревушки. Как и говорил профессор, добрались они до нее к обеду. — Даже живности нет никакой. Ни курятины, ни свинины по дворам не бегает.

— Кажется, кто-то тут сильно проголодался, — усмехнулся профессор и попытался слезть с телеги, но зацепился штаниной за торчащий гвоздь. Если бы не юноша, вовремя его ухвативший, то мог бы и шею свернуть. — Эй, смотрите, там кто-то шевельнулся!

— Это не кто-то. Это что-то, — угрюмо поправил его вор, уже заметивший надвигающуюся опасность. — Уморыши. Думаю, что пора переименовывать Тихие Луки в Мертвые. А нам с вами пора бежать…

На дороге, преграждая путь, стояли два порождения Тьмы. Еще трое или четверо гомункулов выходили из-за домов, утробно рыча.

— Как вы думаете, они голодны, или уже насытились жителями деревни? — спокойно и даже с любопытством поинтересовался старик.

— Скорее всего, несчастные селяне сейчас лежат в каком-нибудь погребке, зараженные Зернами Тьмы. Да и есть они нас не станут. Им нужен только я. Живым. Так что, спасибо вам за кампанию и за ваши удивительные истории, господин Ройбуш, но здесь наши пути расходятся. Очень жаль, что мы познакомились с вами при таких неприятных обстоятельствах…

С этими словами Айвен сунул профессору в руки вожжи и что было сил стеганул Росинону хворостиной.

— Н-но, залетная! — рявкнул он, и кобыла быстрой рысью рванула в сторону надвигающихся тварей. Когда до уморышей оставалось шагов пять, вор вытащил кинжал и спрыгнул с телеги, сшибая с ног одного из монстров.

— За Хорта! За Рыжего! За Гнебека! За Риула! — выкрикивал он, снова и снова вонзая клинок. Брызги сгустков Тьмы залепили одежду юноши, но он не обращал никакого внимания ни на начинающие формироваться щупальца, ни на приближающихся чудовищ.

— Скольких я зарезал, скольких перерезал, сколько я цыплят передушил! — рука снова горела холодным пламенем, а лезвие кинжала тускло светилось. Айвен бросил быстрый взгляд на свое запястье — так и есть, проклятый рисунок снова появился.

— Айвен, сзади! — раздался неподалеку голос историка и загремела телега.

Юноша резко обернулся. Четверо тварей неторопливо приближалось к нему со спины. Медленно, но неотвратимо. Бросив беглый взгляд по сторонам он понял, что окружен. Вряд ли полтора десятка уморышей оказались на их пути совершенно случайно — это была засада.

— Пошли прочь, — взмахнул рукой юноша, — Кыш, богомерзкие создания!

И словно гигантская метла самого божественного Эразира-Чистильщика прошла по улице! Первых двух уморышей какая-то неведомая сила смяла, будто они были слеплены из хлебного мякиша. Остальных же просто отбросило прочь на несколько шагов.

— Какое интересное и необычное заклинание, — пробормотал профессор, вытаскивая несколько цветных камней из своего мешочка. — И такое эффективное…

— Кыш, твари! — снова повторил свой жест вор, но на этот раз ничего с уморышами не случилось. — А, плевать, у меня ведь есть кинжал, — буднично заявил он, одним даром отсекая руку подобравшемуся слишком близко монстру.

Рванувшееся к его лицу черное щупальце, мгновенно выросшее из обрубка, юноша спокойно отбил в сторону рукой, украшенной загадочным рисунком. Едва коснувшись его, щупальце вздулось и лопнуло, разлетевшись крошечными черными каплями. Айвен рубил и кромсал тварей, до которых мог дотянуться, и чувствовал себя при этом так, словно это были не смертельно опасные порождения Тьмы, а обычные сорняки на огороде. И ребра их хрустели так же, попадая под удары кинжала.

— Молодой человек. Не хотелось бы прерывать ваше увлекательное занятие, — голос профессора звучал настолько жутко и непривычно, что вор тут же замер, — Но у вас есть дела более важные, чем изничтожать этих неразумных чудовищ.

— И какие же это? — прохрипел Айвен, пронзая сердце очередной твари и отталкивая ее подальше сильным ударом ноги.

— Я так думаю, что старикашка говорит обо мне, — раздался сзади знакомый бесстрастный голос.

— Только не это, — прошептал юноша оборачиваясь. Позади него стояли два воина Тьмы с обнаженными мечами.

— Увы. Твое время вышло. Нам нужна Печать…

Последнее, что видел Айвен, это был тускло мерцающее серое лезвие меча, входящее ему под ребра. Хотя нет, это было предпоследнее. Последним он увидел, как что-то касается головы второго дарка, и та разлетается, словно лопнувшая виноградина. Пронзенный мечом вор и безголовый воин упали одновременно.

А потом наступила тьма. Нет, не зловещая сущность, называемая Тьмой, а просто стало вдруг очень темно, и мир под ногами закружился, пытаясь стряхнуть его с себя…

Сначала была тьма. И потом тоже была тьма. Тьма была так долго, что ему это надоело. И тогда сказал он:

— Эй, кто-нибудь! Какого каббра здесь так темно?

Стало немного светлее. Достаточно светло, чтобы можно было осмотреться, что Айвен и сделал первым делом. Итак, он лежал на кровати, укрытый белоснежным одеялом. Комната, в которой он находился, была невелика, и здесь был кто-то еще.

— Как себя чувствуете? Жар? Холод? Тошнит? А кончики пальцев немеют? — раздалось у изголовья кровати.

— А-а-а, профессор… Вас они тоже достали… А я-то думал, что вам удастся уйти, — собственный голос показался ему чужим и незнакомым.

— Наверное, вы считаете что мы с вами находимся в каких-нибудь райских кущах или на берегу озера Отдохновения?

— Увы. Если бы это было райское местечко, то вместо вас меня пробудила бы какая-нибудь знойная красотка. Так что я склоняюсь к противоположному варианту. Ну, где ваши раскаленные гвозди или расстроенная мандолина? Когда начнете экзекуцию? — Айвен попытался приподняться, но силы покинули его.