– Скажем просто: я тебе верю, – тихо произнесла Всеведа. – Потому что если в этом проклятом мире я и могу кому-то верить, то лишь тебе. А если я не могу верить никому, даже тебе, то все, что мы делаем, не имеет смысла: мы исполним мечту, но радости не получим.

Ванда кивнула, пораженная неожиданным откровением подруги, и в тон ей продолжила:

– Я не хочу становиться королевой. – В этом Берегиня не сомневалась, поскольку абсолютно точно знала, что воевода – классический, а главное – идеальный «серый кардинал» – и получает удовольствие от теневой власти. – К тому же, в отличие от Яронеги, я прекрасно понимаю, что по окончании войны Ярга нас прикончит.

– Или обратит.

– Обратит он остальных, а нас – прикончит.

– Почему не оставит обращенными? – заинтересовалась Всеведа.

– Ему доставит удовольствие наша смерть. А рабов он презирает, и если мы с тобой тихо умрем в положенный срок, он об этом даже не узнает. – Ванда покачала головой. – Так что, Всеведа, мы с тобой приговорены.

Женщины помолчали, глядя друг на друга, а затем Берегиня сказала:

– Весь Зеленый Дом приговорен.

Ванда кивнула.

– Я этого не хочу, – продолжила Всеведа.

– Но мы много для этого сделали, – грустно улыбнулась воевода.

– До сих пор нас с тобой можно обвинить лишь в организации дворцового переворота с привлечением наемника, – произнесла Берегиня.

– Очень сильного наемника, – добавила Ванда.

– Это неважно, – сухо возразила Всеведа. – Важно то, что наш наемник не должен заполучить власть над Зеленым Домом. Мы не можем позволить, чтобы на трон села его марионетка, потому что у меня есть доступ к запрещенным заклинаниям, я могу говорить с Яргой если не на равных, то с позиции силы. Но если он прочитает «Слово» жрицам и королеве, Зеленый Дом падет. – Берегиня помолчала. – Я этого не допущу.

– Начнем игру против темного? – одними губами, замирая от давным-давно позабытого чувства страха, спросила Ванда.

И услышала в ответ жесткое:

– У нас нет другого выхода.

* * *

Замок, штаб-квартира Великого Дома Чудь

Москва, проспект Вернадского,

14 июля, четверг, 19:19

Она не солгала: Франц действительно оказался лучше, чем говорил Ярга.

И Франц сумел ее удивить, поскольку заурд считал, что с вероятностью восемьдесят процентов великий магистр попытается устранить неудобную дочь. Не потерпит рядом с собой прилипалу, способную бросить на него тень. Даже не тень – тьму. Потому что в выкладках де Гира была одна очень важная неувязка, от которой он попытался отмахнуться: никто не поверит, что Франц не знал о дочери. Точнее, поверили бы, убей он ее сразу, но теперь, точно зная, кто такая Дагни, и продолжая молчать, Франц сам себя лишил возможности встать в позицию «Я ничего не знал». И отговорки, что он-де хотел исследовать Заклинателя, ему не помогут: ибо речь шла о прилипале.

О той, чьей смерти закон требовал с беспощадной однозначностью.

«Он не захочет тебя отдавать, – сказал Ярга. – Но ты ему мешаешь. Сильно мешаешь, поскольку вносишь сумятицу в жизнь Тайного Города. Ты становишься поводом для войны, а значит, он не сможет тебя сохранить – для этого он слишком верен Чуди. И значит…»

«Меня нужно устранить».

«Верно».

Дагни промолчала, позволяя заурду самому закончить мысль.

«Как только он попытается тебя убить, он окажется в нашей власти».

Это было не совсем то, что хотела услышать девушка, и она вопросительно подняла брови:

«А если у него получится?»

«Джинны тебе помогут, – уверенно ответил первый князь. – Они никогда не спят».

И рыжая, поколебавшись, кивнула.

Ее воины умели чуть больше, чем она рассказала чудам: были чуть быстрее, чем она показывала, чуть сильнее, чем определили исследователи, и им требовалось чуть меньше магической энергии, чем чуды рассчитали. Дагни старательно берегла крохи энергии, которые оставались в ней после «сессий», и, ложась спать, всегда вызывала джинна-стражника, но не выпускала его, а оставляла в бесчисленных кольцах: таким образом он расходовал меньше энергии, и его не могли почувствовать следящие за апартаментами охранники.

Джинны верно хранили Заклинателя, однако отец оказался лучше, чем говорил Ярга. Не отдал дочь навам или людам. Не попытался убить. Было видно, что принятое решение дается Францу неимоверно тяжело, но отступать он не собирается и действительно делает все ради ее спасения.

И Дагни впервые подумала, что он, возможно, действительно не плох.

И не только он…

Странно, но, превратившись в Заклинателя, в беспощадную машину убийств, как ее назвали и чуды, и журналисты «Тиградком», и другие обитатели Тайного Города, девушка вдруг обрела чувства. Наверное, потому, что, обретя силу, Дагни избавилась от страха смерти, который преследовал ее с детства, получила возможность не только защищаться, но и нападать. Она не стала агрессивной, но связываться с ней было опасно.

И приобретенная жесткость странным образом уживалась в душе девушки с искренним теплом, ведь в противном случае она ни за что не поступила бы так с Артемом…

Артем…

Чертов Артем…

Заурядный чел-наемник, которого они с Яргой планировали использовать и подставить. По их первоначальному плану, нужно было позволить чудам казнить его и лишь после этого явиться в Замок: в этом случае у навов появился бы дополнительный повод для раздражения, но Дагни не смогла. Пришла раньше и тем спасла наемнику жизнь. Но ничего ему не сказала.

Ярга, конечно, ругался, но, судя по всему, не удивился. Похоже, первый князь разобрался в ней лучше, чем она разобралась в себе.

И поэтому Дагни беспокоил его следующий ход. Что сделает Ярга? Не получится ли так, что его следует опасаться больше, чем Франца? Вдруг он решит раскрыть ее подноготную чудам, и тогда… Тогда великий магистр падет, ее убьют, она никогда больше не увидит Артема, и…

И стоя у выходящего на проспект Вернадского окна, Дагни неожиданно поняла, что сила, победившая страх смерти, подарила ей возможность мечтать: о доме, которого у нее никогда не было, и о семье, которую она недавно потеряла. Она лишилась матери, но может обрести отца. И еще, возможно…

– Все это глупо, – прошептала Дагни, вспоминая Артема. – Все это глупо, глупо…

И улыбнулась.

* * *

частный жилой дом

США, окрестности Бостона,

14 июля, четверг, 23:56 (время местное)

Тереза Берди родилась некрасивой.

Такое, безусловно, случается, и даже с женщинами случается, сколь ни печально это признавать, и, что еще печальнее, иногда приводит к затяжным депрессиям, но… Но будем откровенны: красота далеко не всегда гарантирует счастливую жизнь и безмятежное будущее. Красота становится страшной силой, если к ней добавляются ум и характер, но это редчайшее сочетание, а в обычных случаях красивая женщина в ста случаях из ста проиграет умной и хитрой. Ну, разве что та поскользнется и упустит победу.