В Афинах Демосфен ходил облаченный в праздничные одежды, с венком цветов на голове, похваляясь выдуманным им же самим вещим сном и требуя, чтобы городской совет проголосовал за изготовление почетного венка в память Павсания. На что один из ораторов от оппозиционной партии, по имени Фокион, ответил, что потеря невелика, ведь в македонской армии стало всего лишь на одного человека меньше. Демосфен не ограничивался выступлениями и речами перед народом. Он установил контакт с Атталом, который командовал половиной македонского войска на берегах Геллеспонта, и уговаривал его поднять восстание. Поощряемый единомышленниками из Афин, Аттал направил в Пеллу делегацию, которая должна была вручить заверения в признании и повиновении, но не Александру, а его кузену, бывшему царю Аминту III, низложенному в недавнем прошлом. В ответ на это Александр направил в ставку Аттала одного из своих офицеров – Гекатея с поручением убить Аттала, что Гекатей и осуществил по прибытии. Таким образом, все свершилось, как писал Еврипид в своей трагедии: после мужа и жены пал бесчестный сводник, сам автор коварного замысла.

В руки Александра попала переписка Демосфена, и то, что открылось царю, заставило его без промедления отдать приказ об умерщвлении своего кузена Аминта. В это же время стало известно, что повесилась несчастная, отчаявшаяся мать Арридея, фессалийская любовница Филиппа – Филемора. Сам Арридей избежал печальной участи, потому что никто не принимал его всерьез и не предполагал, что когда-нибудь какой-нибудь интриган сможет использовать этого дурачка в корыстных целях.

Отныне всякий знал, что ожидает того, кто осмелится претендовать на трон. Грозное предупреждение о суровой каре удерживало старых военачальников от неповиновения новому царю.

Дабы показать грекам величие и силу их нового правителя, посланного богами, Александр собрал тридцатитысячное войско для похода. Когда военачальники спросили, каким путем пойдет Александр, он ответил: «Путем Ахилла». Царь повел войско дорогой, лежащей между горными массивами Олимпа и морем, достиг земель Фессалии, выслав впереди войска специальный отряд, чтобы расчистить и расширить узкие козьи тропы у горы Осса, прошел вдоль побережья Магнезии и вступил в страну, где некогда родился Ахилл.

Фессалийцы оказались окруженными и отрезанными от Греции. Они пришли на поклон к Александру заявить о своем смирении, ожидая жестокой расправы за неповиновение. Однако были приятно удивлены решением Александра – в память о предке своей матери Ахилле он освободил их отныне от уплаты подати. Заручившись их заверениями в благонадежности, Александр провел войска через Фермопилы и прибыл в Дельфы как раз во время очередного заседания Большого совета амфиктионии. Он явился на заседание совета, где был признан наследником Филиппа и провозглашен высшим покровителем. Противники думали, что он все еще находится в Дельфах, а Александр стоял уже перед Фивами. Перепуганные афиняне спешно послали делегацию, в которую вошел Демосфен. Однако оратор, поддавшись паническому страху, на полпути повернул обратно, бросив своих спутников, которых Александр встретил со словами мира. Царь потребовал от Афин подтвердить свою приверженность договору, который был заключен им два года назад от имени Филиппа. Обрадованный благополучным исходом, народ Афин, еще недавно голосовавший за золотой венок в память о Павсании, проголосовал за два венка Александру.

А Александр продолжил свой путь на Коринф, где созвал совет коалиции. Здесь он вновь утвердил свои права наследника и продолжателя дела Филиппа. Греческие государства, сохранив свою автономию, должны были выделить для похода в Азию предписанное им число воинов.

Находясь в Коринфе, Александр, чтобы немного отвлечься от государственных дел, решил повидать Диогена, старого полубезумца, снискавшего известность тем, что остроумно оскорблял людей. Культивируя надменность падшего, которая часто свойственна людям с несложившейся жизнью, Диоген гордился своей бедностью, не следил за собой и имел грязный, отталкивающий вид. В лунные ночи он мнил себя сторожевым псом мудрости. Он жил на положении неработающего слуги при богатой коринфской семье, которая ради забавы посадила этого шута на лавку перед своим жилищем. Все ждали, что скажет он Александру. Диоген оказался немногословен.

– Не заслоняй мне солнце, – проворчал этот старый невежа, когда молодой царь спросил Диогена, нет ли у него какой-нибудь просьбы.

Сопровождающие царя усмотрели в этой грубости некую особую прелесть. Они долго размышляли над ответными словами Александра: «Если бы я не был царем, я хотел бы стать Диогеном».

А смысл этих слов был прост – если бы Александру не довелось стать первым среди людей и достичь вершины славы и могущества, он предпочел бы быть последним, оказаться на краю одиночества и нищеты, но не бояться никого, потому что терять нечего.

Александр возвращался через Дельфы, где захотел обратиться к пифии. Старая жрица, исполнявшая в то время обязанности пифии, как раз отдыхала. Прежде чем сесть на треножник и дать предсказание, ей приходилось несколько дней воздерживаться от пищи и специально готовить себя к таинству. Она должна была вдыхать благовоние сожженных растений, принимать настои, дабы достигнуть священного исступления, в состоянии которого и выдается прорицание. Но Александр не мог ждать, поэтому он сам пошел в жилище пифии, с видом молодого торжествующего бога открыл дверь, завел разговор с пожилой женщиной, очаровал ее своими манерами, убедил и наконец, обняв за талию, повел в храм.

– Сын мой, – сказала прорицательница, улыбаясь, – ты непобедим.

Александр остановился на полпути.

– Нет необходимости идти в храм, – воскликнул он. – Возвращайся к себе, мать, ты сказала все, что я хотел знать. Я получил твое предсказание.

Осень прошла в разъездах. Вернувшись в Пеллу, Александр вновь занялся подготовкой азиатского похода. Прежде всего предстояло пополнить казну,[28] потому что после смерти расточительного Филиппа в ней осталось всего шестьдесят талантов золотом, в пять раз больше той цены, что была уплачена за его коня Буцефала, в то время как долг составлял пятьсот талантов. Вот какое наследство досталось Александру и вот почему столь мрачен был Филипп в его последние дни! Александр найдет возможность выплатить долги и изыщет способ достать дополнительно восемьсот талантов, необходимых для начала похода.

Но вскоре царю сообщили о волнениях в племенах, населяющих север. Передав управление в столице в руки Антипатра, Александр взял с собой двадцатитысячное войско, с которым прошел по еще заснеженным горным тропам до северных границ, и к концу зимы обрушился на племена варваров. Одержав победу, он убил тысячу пятьсот жителей племени, захватил женщин и детей в горных селениях и отправил их на рынки рабов в порты Геллеспонта, а остальные трофеи раздал воинам, чтобы они тоже ощутили вкус победы, к которой привел их он, Александр. Часть македонских судов стояла в восточных портах, он передал приказ сниматься с якоря и подниматься вверх по Дунаю, к берегам которого направился сам. За этой рекой начинались неведомые нам земли. Александр выиграл несколько сражений, и слава победителя опережала его в пути. Собрав плоты и лодки, он переправился на противоположный берег Дуная, где организовал грандиозное жертвоприношение богу Зевсу. Александр получил признание и принял почести от скифов, народа грубого, незнакомого с нашими богами. Эти невежественные люди, как они ему сами объяснили, боялись лишь одной кары за нарушение клятвы – что небеса низвергнутся им на головы. Таким путем Александр обозначил северную границу земель, подвластных Амону[29].