Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мой желудок сжимается. Это мое прозвище. Раньше он называл так меня.
– Отлично. Скучновато. Почему я не могу потусоваться в «Дикой Аляске»? – Мейбл притворно надувается.
Отец хохочет.
– Потому что это должно быть еще скучнее. Что за двенадцатилетка захочет провести все лето, сидя в аэропорту?
Ей всего двенадцать? Она ведет себя как девчонка постарше. Конечно, я не общалась с двенадцатилетними с тех пор, как мне самой было двенадцать.
Мейбл закатывает глаза.
– Двенадцать лет плюс почти один месяц. И я бы не сидела, если бы ты научил меня летать.
– Ну вот, началось… – ворчит Агнес.
– Что? Он сказал, что научит!
– Когда тебе будет четырнадцать, – напоминает ей Агнес.
– Ага. И это всего лишь через один год и одиннадцать месяцев. Не забудь. – Мейбл тычет пальцем в живот моего отца, и его тело слегка вздрагивает.
– Как я могу забыть? – Он ерошит ее волосы. – Ты напоминаешь мне об этом каждую неделю с тех пор, как тебе исполнилось шесть.
На меня накатывает отчетливая волна ревности. Много лет назад мы с отцом часто разговаривали о том, что однажды он научит меня управлять самолетом, еще до того, как я поняла, что предпочитаю стоять на земле. И вот он здесь сейчас, обнимает Мейбл, обещая ей то же самое, что когда-то обещал мне. Ведет себя в полной мере как отец, которым, как я представляла, он мог бы стать для меня.
В глубине моего сознания начинает зарождаться неприятное подозрение.
У Агнес и моего отца, по ее словам, «сложные» отношения. Она сказала, что они знают друг друга почти шестнадцать лет. И, судя по внешнему виду Мейбл, я бы поспорила на деньги, что ее отец вовсе не юпик или любой другой представитель коренных жителей Аляски.
К моим ушам приливает кровь.
Двенадцать лет плюс почти месяц. Это означает, что ее день рождения в конце июня. Мой отец должен был прилететь в Торонто на мой выпускной в восьмом классе двенадцать лет назад, в июне того года.
Неужели это просто совпадение? Или…
Является ли Мейбл определяющей частью загадочного комментария Агнес «все сложно»?
У меня есть сводная сестра, о которой мне никто не рассказывал?
Когда Саймон и мама поженились, я отчаянно хотела иметь брата или сестру. А когда перешла в старшую школу, помню, как мечтала, чтобы моя мама случайно забеременела, чтобы она была занята кем-то другим и перестала дышать мне в затылок.
Но иметь младшую сестру все эти годы и даже не знать о ее существовании?
Это не то, что я была готова узнать, когда садилась в самолет.
Неужели Мейбл – это причина, по которой мой отец отказался от меня?
Неужели это все-таки не имеет никакого отношения к «Дикой Аляске»? Это из-за нее он меня бросил?
Он выбрал ее вместо меня?
– Калла? – Рен смотрит на меня. – Ты в порядке? Выглядишь немного бледной.
– Ага. – Я прочищаю дрожащее горло. – То есть нет, вообще-то. Я не очень хорошо себя чувствую.
Последнее, что я могу сейчас сделать, это улыбнуться и притвориться, что все в порядке. Мне нужно собраться с мыслями.
Агнес и мой отец обмениваются обеспокоенными взглядами.
– Почему бы тебе не прилечь? – говорит Агнес. – Моя комната слева…
– Нет, я думаю, мне нужно пойти домой.
Через дорогу.
А потом, если я права… сесть на самолет и вернуться в Торонто.
Я чувствую, как меня буравит взгляд Джоны, когда я проношусь мимо него, запихивая ноги в грязные кроссовки, и спотыкаясь спешу к выходу.
– Калла!
Я оборачиваюсь и вижу, как по подъездной дорожке ко мне несется Джона, его ботинки не зашнурованы и расстегнуты. Он – последний человек, с которым я хочу иметь сейчас дело. Я мчусь дальше, спотыкаясь на выбоине, глаза щиплет от навернувшихся слез, а вокруг меня клубится туманная правда.
Джона оказывается быстрее, чем я ожидала, и ловит меня за руку, когда я поднимаюсь по ступенькам, чтобы оказаться в доме отца. Крепкая хватка не дает вырваться.
– Что это было, там?
– Я не очень хорошо себя чувствую.
– Чушь собачья, ты прекрасно себя чувствовала, а потом Рен обнял Мейбл, и ты взбесилась. Только не говори мне, что ты ревнуешь к двенадцатилетнему ребенку?
Агнес была права. Джона слишком внимательный. И полагаю, именно так это и выглядело для любого человека со стороны.
Я делаю глубокий вдох и затем поворачиваюсь. На второй ступеньке крыльца я оказываюсь на уровне глаз Джоны и вглядываюсь в нечитаемое холодное голубое море.
– Она моя сводная сестра, так? – Мой голос дрожит.
Неужели они думали, что я не догадаюсь?
Неужели они действительно думали, что это нормально – скрывать такое от меня?
К моему шоку и обиде примешивается растущий гнев.
Джона открывает рот, чтобы заговорить, но останавливается, задумчиво хмурясь.
– Что они сказали тебе о Мейбл?
– Ты имеешь в виду ту девочку, о которой я даже не слышала десять минут назад?
Его вопрос – это подтверждение того, что мне было нужно. По моей щеке стекает слезинка, и я быстро смахиваю ее свободной рукой. Я ненавижу то, что так легко плачу, когда расстроена.
– Рен никогда не рассказывал тебе о ней?
Как много Джона знает о наших разорванных отношениях?
– Ни слова. С тех пор, как он отказался быть моим отцом.
Но, видимо, не ее. Скатывается еще одна слеза. На этот раз я не смахиваю ее.
– У меня было двенадцать лет, чтобы смириться с мыслью, что он больше беспокоился о своих самолетах и Аляске, чем обо мне, – насмешливо фыркаю я, – а теперь я узнаю, что на самом деле это было потому, что у него появился еще один ребенок.
Джона выпускает мою руку из своей.
– Черт возьми, Рен, – бормочет он, и еще что-то, чего я не улавливаю, но это определенно поток ругательств.
Я поднимаюсь по остальным ступеням, чтобы зайти внутрь и остаться со своими мыслями наедине.
– Отец Мейбл работал на Рена. Он был пилотом «Дикой Аляски», – окликает Джона, заставив меня замереть на месте.
– Подожди! Значит… мой отец – не ее отец?
– Нет, ее отец не он, – медленно и четко произносит Джона.
Мои плечи опускаются от странного чувства облегчения.
– Так где же сейчас отец Мейбл?
– Он погиб в авиакатастрофе за несколько месяцев до рождения Мейбл.
– О… Это… дерьмово.
Джона делает небольшую паузу, похоже, размышляя.
– Зачем ты приехала на Аляску, Калла?
Я хмурюсь.
– Что ты имеешь в виду? Чтобы узнать
