Гарпий всего этого не слышал, даже не видел. Повинуясь рывку цепи, он обернулся и увидел глаза начальника стражи – злые, жестокие глаза человека, который измывался над ним когда-то давно. Одного этого взгляда было достаточно, чтобы Гарпий опомнился и понял, наконец, что натворил. Да, нужно было спасать Альберу, но что мешало ему потом повести себя иначе, не так вольно, не так уверенно. Он слишком привык быть совершенно свободным в демонической форме, привык к покровительству Рана и даже забыл подумать о чем-то, кроме участи своей хозяйки. Теперь же он совсем не хотел назад в подвал Верхнего дома, туда, где его били, морили голодом и отдавали самые глупые приказы, запрещали спать без разрешения и не давали умереть примитивной магией.

Ему на миг показалось, что он снова видит Гроса, с усмешкой ставящего перед ним воду и напоминающего, что трогать ее нельзя. Во рту сразу пересохло, словно не только разум, но и тело не успело за двадцать лет забыть ту страшную пытку жаждой.

Назад он не хотел. Решив, что смерть лучше, он вдруг сверкнул алыми глазами и, сжав цепь двумя руками, дернулся в сторону, швыряя обидчика прочь. Грос от неожиданности рухнул на камни. Он имел дело с маленьким Гарпием и его человеческим воплощением, потому никак не мог предположить, что демон окажется настолько сильным.

– Гарпий, стой! – крикнул Ран, бросаясь к полудемону. – Не трогай его, слышишь? Становись человеком!

– Не подходи ко мне! – рыкнул Гарпий, отпрыгивая и становясь в боевую стойку.

– Я на твоей стороне, – тихо прошептал Ран, понимая, что сам потерял доверие.

– Хватит! – внезапно вмешался Эдерью, неспешно выходя на террасу. – С рабом справиться не можете, стража еще называется!

Он вышел вперед и стал так, чтобы оказаться перед Гарпием. Полудемон сглотнул. Красные глаза потускнели. Все внутри сжалось, чувствуя близость первого хозяина, человека, надевшего цепи, человека, отдавшего первый приказ, того, перед кем колени подогнулись впервые, заставляя опуститься на пол.

– На колени! – приказал Эдерью.

Гарпий вздрогнул. Тяжело задышал, споря сам с собой. Ноги с готовностью подкосились, чуть согнулись, но он стиснул зубы, не позволяя себе опуститься на пол.

– На колени немедленно! – крикнул Эдерью, почти скалясь.

Полудемон рыкнул сквозь зубы и вместо того, чтобы выполнить приказ, резко выпрямился, с вызовом дергая плечом.

– Реоран, – обратился к магу хозяин дома, не сводя глаз с полудемона. – Выведи его из замка и убей. Не вижу смысла подчинять его повторно.

Ран вздрогнул, посмотрел на Эдерью, не зная, стоит ли напоминать, что это не входит в круг его обязанностей.

– Стойте, – дрожащим голосом вмешалась Альбера. – Вы не можете!

Оббежав отца, она бесстрашно встала между ним и полудемоном, расставляя руки, чтобы закрыть его от Реорана и даже от едва поднявшегося на ноги Гроса.

– Он мой! – заявила она, с трудом сдерживая слезы.

Ее платье было разорвано. Тонкие белые руки ободраны при падении. Прическа из крупных локонов рассыпалась, но она изо всех сил старалась сохранить уверенность в себе.

– Если он мой, то только я могу распоряжаться его участью, – сказала она, глядя отцу в глаза.

– Отойди, пока он на тебя не напал, – строго велел Эдерью.

– Он не нападет, – уверенно сообщила Альбера и, опуская руки, все же обернулась.

Демон был выше нее. Знаки на обнаженной груди вспыхивали огнем на каждом напряженном вдохе, но он успел сложить крылья и только смотрел на магессу пораженно и растерянно.

– На колени, – тихо и устало попросила Альбера.

На приказ ее тон совсем не походил. Демон не вздрогнул, цепи его не дернулись, но он безропотно опустился на колени у ее ног, превращаясь в человека.

Альбера сделала глубокий вдох, стараясь успокоится, и положила руку на голову рабу.

– Он мой, и убивать его я не позволю, – сказала она уверенно, глядя отцу в глаза.

Цепь все еще была видима, но теперь от нее побежала еще одна, буквально создаваясь в воздухе, и замкнулась на возникшем металлическом ошейнике.

– Ран, – обратилась она к своему защитнику. – Запри его в своей комнате, а я подумаю, что со всем этим делать.

Она убрала руку с головы раба, утешительно потрепав его волосы, и подошла к магу, чтобы тихо прошептать:

– Запереть – это в том смысле, чтобы никто его не тронул. Цепь я уберу через полчаса.

Ее не волновал уже ни прием, ни гости, ни тем более кандидаты на ее руку, она прошла мимо расступающейся толпы прочь отсюда, чтобы побыть в одиночестве с мыслью о том, что ее пытались убить в собственном доме.

Альбера упала на маленький диванчик в своей гостиной, уткнувшись носом в подушку, и мечтала расплакаться. Ободранные руки саднило. Сердце стучало так, что тугой корсет казался куда уже, чем он был в действительности. Было гадко, больно, страшно, а слез не было.

Когда в дверь постучали, она не ответила, только накрыла руками голову, не желая видеть света.

– Альба, милая, – тихо заговорила Ирма Эндер-Ви, заходя в комнату с большим подсвечником в руках. – Что ж ты сидишь в темноте, доченька?

Не дожидаясь ответа, она стала зажигать свечи в комнате, в очередной раз сетуя, что в этом доме в личных покоях не принято держать магические светильники, такие удобные и простые в использовании.

– Так и будешь лежать? – спросила она, ставя подсвечник на маленький столик у диванчика и опускаясь в кресло. – Там отец ухитрился убедить всех, что это было лишь представление и все хорошо. Ты спустишься?

– Нет, – прошептала Альбера, сожалея, что не может разрыдаться в голос или возмутиться.

Кем нужно быть, чтобы поверить, что произошедшее – лишь представление, она не понимала. В памяти снова всплывала мужская рука с меткой кандидата, кажется, настоящей меткой. Этой рукой ее совсем недавно едва не убили. От подобных воспоминаний по спине девушки пробежала противная дрожь. Ни говорить, ни видеть кого-то ей уже не хотелось.

– Совсем? Милая, может лучше переодеться и…

– Ты вообще понимаешь, что говоришь? – спросила Альбера, подскакивая.

Ей казалось, что над ней просто издеваются. Ее раздражало даже взволнованное лицо Рана, стоявшего позади матери. Там же застыла не менее перепуганная Гвенделин, но на нее Альбера даже не взглянула.

– Ладно, – невозмутимо согласилась Ирма. – Тогда хотя бы скажи, с кем ты завтра пойдешь на свидание.

– Свидание? – отчаянно спросила Альбера. – Какое еще свидание?

– Ты должна встретиться с одним из кандидатов завтра, иначе ты не успеешь повидаться с каждым, – спокойно сообщила женщина.

– Мама, какое свидание? – дрожащим голосом спросила Альбера. – Меня пытались убить, а отец приказал убить того, кто меня спас! Ты вообще понимаешь, что я не хочу никаких свиданий. Ничего не хочу! Оставьте меня все!