Она вскочила на ноги и отбежала к окну, чтобы посмотреть на темноту сада и хоть немного успокоиться.

– Ты называешь имя, и мы уходим, – спокойно заявили Ирма, показательно постукивая пальцами по столу, не замечая возмущений дочери.

– Имя? Я завтра встречусь с Рио! – заявила Альбера, резко обернувшись. – Все. Уходи.

– Альба, но я не могу, – умоляюще проговорил Реоран. – Мне надо искать этого демона и…

– Я выбираю тебя, а ты делаешь что хочешь! – перебила его Альба, вцепившись в спинку своего дивана. – А теперь оставьте меня.

– Ладно, теоретически она действительно может выбрать Рио, он есть в списке, – согласилась Ирма, вставая. – Письмо с оповещением тебе все равно принесут. Надеюсь, ты посадил этого демона на цепь?

Ран только криво улыбнулся, не зная, что ответить, но Ирма его реакции не ждала. Она с важным видом прошлась по комнате и обернулась у двери, чтобы ткнуть в воздухе веером в сторону дочери:

– Я очень советую тебе успокоиться. Не в первый и не в последний раз в нашем доме кого-то пытаются убить. Ты жива и цела, так что успокойся и лучше подумай, как ты объяснишь отцу свою глупую выходку с рабом. Он свое право на жизнь сегодня потерял.

Альбера побелела от этих слов, но, цепляясь за спинку дивана, устояла на ногах, видя, как закрывается дверь.

Гвен с Раном тут же бросились к ней, ловя под руки.

– Альба, – тихо обратился к ней Ран, боясь, что девушка сейчас просто упадет без чувств.

– Оставьте меня, – прошептала магесса в ответ, уже ничего перед собой не видя.

– В таком состоянии мы тебя не оставим, – уверенно заявил маг, тут же подхватывая ее на руки, чтобы осторожно усадить в кресло. – Гвен, принеси ей какой-нибудь успокоительный отвар. Магам Жизни нельзя принимать все так близко к сердцу.

Гвен только кивнула и метнулась к двери, понимая, что оставлять все так совсем нельзя.

– А как мне все это воспринимать? – тихо спросила Альбера.

Она смотрела в глаза Реорана, и они уже не казались ей совершенными. В памяти снова вспыхивало опасное пламя, а с ресниц стали срываться крупные слезы, которые девушка попыталась закрыть белыми ладошками.

– Он хотел убить меня. Он этого действительно хотел. Это было в его глазах. Он буквально ненавидел меня, – прошептала она, всхлипывая. – Если бы не Гарпий… Он разорвал бы меня на части. Просто разорвал…

– Альба, послушай, я учил его драться именно для того, чтобы он мог тебя защитить, если придется, – сказал Ран, сидя у ее ног и пытаясь заглянуть в ее глаза, чтобы немного успокоиться. – Прости, что меня не было рядом. Я мог не успеть, но все обошлось…

– Ты знал?! – внезапно спросила Альбера, убирая руки от лица и кривя губы в болезненную тонкую нить.

– Альба, если ты о Гарпии, то знал, – тут же признался маг, осторожно ловя ее ладошки, чтобы утешительно погладить ее руки. – Когда его тебе подарили, я не знал, как ты отнесешься к правде, а потом он не хотел говорить. Это был наш с ним секрет, Альба. Никто больше не знал.

Альбера закрыла глаза, вырвала у мужчины свои руки, чтобы закрыть лицо, спрятаться куда-нибудь от стыда. Ее мучило поведение отца, обращение Гроса, а главное – свое собственное отношение к Гарпию в прошлом.

– Альба, послушай, – прошептал Ран, поглаживая ее колено, – ему было хорошо при тебе. Я это точно знаю, – сказал он, буквально угадывая ее мысли по покрасневшим ушам и дрожащим тонким пальцам. – Ты его не била никогда, невыполнимых поручений не давала. Сидеть в библиотеке ему, конечно, не нравилось поначалу, но это же не ты, а я, изувер, заставлял его учиться, но ведь зато он мог быть тебе и слугой и писарем…

– Ран, ты должен был мне сказать, – отчаянно прошептала она, вспоминая все, что говорила в присутствии Гарпия.

О самом рабе она обычно никак не высказывалась просто потому, что даже не думала о нем, но зато о других говорила все, что в голову приходило. Подчиненный демон – это существо без чувств и воли, не способное оценивать факты. Она и вела себя соответственно, диктуя ему свои самые личные письма, позволяя заворачивать себя в полотенце, вынырнув из ванны, или давая развязать корсет. Гарпий знал и видел так много, что его впору было бы действительно убить, но даже от подобной шутки Альберу бросило бы в холодный пот.

Дернувшись от мага, она отвернулась, вытерла слезы и спросила:

– Как он? Рана показалась мне несерьезной, но…

– Рана пустяковая, – тут же сообщил маг. – Когти кожу распороли, мышцы задели, но ничего серьезного. Он ждет тебя.

– Нет, – мотнула головой Альба. – Пусть Гвен его подлечит, а я не могу. Я должна поспать…

Прошептав это, она встала и, хватаясь за мебель, поспешила в спальню. Голова кружилась, ноги казались ватными, все тело было словно чужим и холодным, а в горле стоял ком из еще не упавших слез.

– Альба, вам стоит поговорить, – сказал Ран, подхватывая ее под руку. – Не сейчас, а вообще. Сегодня ты отдохнешь, завтра я найду второго полудемона, и все будет хорошо.

– Ничего не было хорошо, поэтому не будет, – прошептала Альба, отталкивая мага и падая поперек кровати. – Оставьте меня одну, большего мне ничего сейчас не надо, и позаботьтесь о ранах Гарпия.

– Хорошо, – тихо прошептал Ран и хотел было накрыть ее покрывалом, но магесса шикнула:

– Уходи.

– Зови, если что, я буду рядом. Печати только на твоих покоях обновлю и исчезну. Не выходи никуда без меня, ладно? Я не хочу, чтобы ты пострадала.

Альбера не ответила. Она накрыла голову руками, мечтая заплакать, но разум снова и снова воспроизводил черные глаза демона, полные ненависти и жажды убить, причем не кого-нибудь, а именно ее.

***

Оставшись в одиночестве, Гарпий потушил единственную свечу и вытянулся на полу. От недавней драки ныла спина, да и сердце еще странно замирало не то от страха, не то от усталости. Воспоминания о детстве, нахлынувшие совсем недавно, буквально заставили лечь на пол и смотреть, как лунный свет мерно заполняет комнату. Там, в подвале, этого света не было, а каждый отблеск факела предвещал новую боль.

Он был совсем маленьким, когда его забрали из приюта. О чем говорили взрослые, он не понимал и плакал, не желая расставаться с единственным своим другом, псом Рио. Пес, видимо, что-то чувствовал и попытался защитить его, рычал и даже кусался, но Гроса это только разозлило. Он одним движением прирезал пса. После этого маленький Гарпий долго не мог говорить, пока не появился Реоран.

Маг почему-то пытался ему помочь, разговаривал, гладил по голове и твердил, что надо притвориться, послушаться, потерпеть, и тогда его оставят в покое. Это было проще понять, чем сделать, но в конце концов он смог выучить роль безупречного раба. Даже глаза каким-то странным образом «гасли», когда это было нужно. Правду знал только маг, которого он по детской глупости называл Рио, как своего первого и единственного друга. «Реоран» для него звучало слишком сложно, а вот «Рио» было просто, и губы не дрожали, произнося это имя.