В свиту рыцаря входили лучники, которые были юношами благородного происхождения, стремившимися стать оруженосцами. Они были вооружены легко, имея только шлемы и железные перчатки. Иногда они спешивались, чтобы сражаться пешими, тогда их лошадей удерживали пажи. Конные лучники образовывали легкую кавалерию. Хотя Гумберт заявляет, что они применяли луки, все же Барден пишет, что французские лучники сражались не с помощью луков, а использовали только арбалеты, поэтому их лучше назвать конными арбалетчиками.

Они находились обычно позади оруженосцев, хотя часто и вступали в стычки и вводились в действие на передней линии, в случае же серьезного натиска противника, которому они не могли оказать должного сопротивления, отступали, группируясь на флангах и оставляя равнину открытой для действий тяжеловооруженных конников. Иногда они продолжали сражаться на флангах, но в случае победы всегда применялись для преследования разбитого противника.

Тогда тактического искусства, когда корпуса войск совместно маневрируют и обоюдно поддерживают друг друга, не существовало. Фактически тактические битвы выигрывались не маневрами или мастерством, но только грубой силой.

Поле тогдашней битвы представляло собой скопление тысяч отдельно сражающихся воинов, а сражение распадалось на поединки, сильно напоминая дуэли. Единственным представлением тактического свойства считалось стремление воспользоваться преимуществами ветра или солнца, поскольку при лобовом противостоянии это часто оказывало особое влияние на сражающихся, с трудом видевших через узкие отверстия. Отблески солнца, мельчайшая пыль явно делали ситуацию неравной.

Повсеместное распространение кавалерии и ее универсальность требовали тактической квалификации, поскольку все народы сражались по одному и тому же принципу. Они не испытывали необходимости достижения преимуществ маневрированием. Командующие вовсе не были тактиками, но просто воинами, выделявшимися в своих армиях за личное боевое искусство и храбрость во время рукопашного боя.

Как уже отмечалось, обучение в мирное время было весьма суровым и включало непрекращающиеся физические упражнения, весьма трудные и тяжелые. Совершенно очевидно, что никогда ранее воину не были так необходимы личная физическая сила и выносливость, а также владение оружием, достигавшиеся при совершенном и продуманном индивидуальном обучении, как во время расцвета рыцарства.

Единственным стремлением с самой ранней молодости было довести физическую силу и ловкость в верховой езде и владении оружием до высшего совершенства. Главным и часто единственным занятием всей жизни была подготовка к войне и совершение выдающихся подвигов; увеселения мирного времени состояли в охотах и участии в турнирах как подражаниях боевым поединкам.

А вот военное искусство на некоторое время утратили. Вместо совместных действий, направлявшихся общим планом и боевым порядком по установленным правилам, каждый рыцарь со своими оруженосцами сражался на свой страх и риск, полагаясь исключительно на свой опыт. Соперничество между родами сводилось к поединкам между главами, которые изо всех сил стремились стать первыми среди других.

Невероятно высокий престиж и влиятельность кавалерии, практически полная неуязвимость рыцаря в предохранительном вооружении – все это породило и презрение, которое проявлялось в отношении пехоты, особенно из-за того, что на службу туда принимали исключительно низшие классы. Отсюда страстное стремление служить в кавалерии и презрительное отношение к службе в пехоте, что нельзя считать справедливым.

Хорошая пехота, отлично вооруженная, в частности, длинными копьями и тщательно обученная, могла с успехом защитить себя против нападения недисциплинированных и плохо управляемых тяжеловооруженных конников, чьи действия не отличались слаженностью и четким порядком, а также и единством командования.

Однако когда вся Европа стала полагаться на конных воинов, каждый человек достаточно высокого положения мечтал о службе только в кавалерии. Кто же тогда должен был принять на себя руководство пехотой? Кто мог решиться сформировать из подходящих элементов хорошую пехоту, вооружить и обучить ее? Однако пришло время, когда, как мы увидим в дальнейшем, население Швейцарии, где в силу географических особенностей страны было невозможно организовать кавалерию, было вынуждено полагаться исключительно на свою пехоту. Швейцарцы смогли создать армию пеших воинов, которые при столкновении с гордыми рыцарями показали им, что сила – это еще не все, главными остаются порядок, слаженность действий и военное искусство. Именно эти данные оказывают огромное влияние на ход боевых действий.

Фактически феодальные армии вовсе не организовывались на принципах, позволявших использовать тактическое искусство. Войска состояли из разноликой массы солдат, нередко хорошо обученных индивидуально и хорошо оснащенных. Однако им недоставало сознания своей общности и умения действовать как единое целое, это составляет сущность любой армии. Их феодальная зависимость требовала служить только сорок дней в году, так что их мобилизовывали только перед самым началом кампании, соответственно практически не оставалось времени, чтобы обучить их действовать согласованно. Высшее тактическое искусство достигается только через обучение, никогда нельзя достичь совершенства, если отсутствует военная система, основывающаяся на постоянной армии. Высокое развитие искусства маневрирования и перемещения масс войск в римской армии, особенно во времена Сципиона, следует приписать тому факту, что служба в римской армии продолжалась от десяти до двадцати лет.

Турниры, долгое время остававшиеся единственными военными упражнениями для рыцарей в Средние века, не использовались как школы тактики, поскольку для успеха в них требовалось только научиться искусно действовать оружием в бою один на один. Даже в тех случаях, когда друг против друга сражались две группы рыцарей, вовсе не требовалось тактическое искусство. Такие состязания представляли собой ряд поединков, где требовалось только уметь наносить и парировать тяжелые удары, демонстрируя искусство владения оружием, и проявлять выносливость, делая это долгое время. Когда мы вспомним, что полный набор турнирного вооружения и снаряжения весил примерно около 100 кг, то легко представим, что продолжительность сражений имела особое значение и выносливость сражающегося ценилась высоко.

Однако турниры устраивались не только ради улучшения боевой подготовки рыцарей, хотя это тоже являлось одной из целей. Они служили практически единственным развлечением того времени, были весьма популярны, поскольку позволяли собрать вместе огромное количество представителей знати, где те могли продемонстрировать свою изысканность в подборе коней и вооружения и искусство владения оружием в присутствии прекрасных дам.

Игры начинались обыкновенно примерным боем двух отрядов (melees) во главе с предводителями. Все правила были установлены с большой точностью, чтобы по возможности избежать опасных ранений. Как и во время боевых действий, оруженосцы и помощники выстраивались позади своих хозяев, чтобы помочь им, если тех выбивали из седла. Во время поединка использовалось более тяжелое оружие, чем на войне, так что никто не мог выдерживать его в течение целого дня. Иногда случалось даже, что рыцари задыхались в нем до смерти. Столь тяжелое снаряжение использовалось не только из желания развить силу и выносливость, но и ради того, чтобы предохранить участников от сильных повреждений.