После чего развернулся и ушёл. Оставляя после себя нарастающий гул возмущения. Самого Георгия, к слову, в помещении не было. Он вообще был в войсках, руководя наведением понтонного моста через Саву. Ему было не до официального приёма. Да и братика видеть лишний раз не хотелось. И каково же было его удивление, когда на пролётке, в окружении своих бойцов, к нему подъехал Максим Иванович. В то самое время, когда приём должен был войти в апогей – торжественное чествование и награждение Меншикова орденами.

– Максим Иванович? Почему Вы здесь?

– Там очень душно, – улыбнувшись, отшутился наш герой. – Как у вас тут дела? Нужна какая-нибудь помощь моих бойцов?

– Да. Очень пригодилась бы, – встречно улыбнулся Георгий, протягивая вылезшему из пролётки и подошедшему к нему Максиму руку для рукопожатия. И тот её пожал, как и надлежало. На глазах многих. Сам Георгий не понимал всей важности этого политического момента, но уже через несколько часов весь Белград только это и обсуждал. Как и выходку Меншикова. Дерзкую. Наглую. И в какой-то мере даже жуткую. Ему ведь не требовалось доказывать свои слова. Имеющейся репутации было достаточно…

Сэр Фрэнсис Берти медленно шёл по коридору за сопровождающим, хотя в этом не было никакого смысла. Он прекрасно знал дорогу. Однако протокол не разрешал просто так отпускать его прогуляться по зданию. Обычно это его раздражало, но не сегодня. Он был возбуждён и охвачен совсем другими мыслями. Шутка ли? Его миссия посла Великобритании во Франции сегодня должна пройти испытание прочностью.

И вот – двери.

Пауза.

Дежуривший за столом у дверей секретарь поднялся. Прошёл в кабинет. Пробыл там около минуты. И только после этого вышел, распахивая дверь и пропуская сэра Фрэнсиса со словами:

– Месье, проходите. Президент готов Вас принять.

Кивнув секретарю в знак вежливости, посол Великобритании прошёл внутрь. Замер на секунду. И, увидев приглашающий жест, уселся в кресло.

– Меншиков? – спросил усталый Раймон Пуанкаре, глядя на напряжённое, даже скорее нервное лицо сэра Фрэнсиса.

– Это так очевидно?

– В таком состоянии? Безусловно. Только это порождение незапамятной старины может вызывать такие эмоции.

– Так вы верите в эти слухи?

– Верю ли я? – усмехнувшись, переспросил Раймон. – Вы же, я надеюсь, знаете, что весной боши хотели заключить с нами сепаратный мир. До битвы при Вероне. Мы тогда делали ставку на Меншикова. Он победил. И мы отказались от сепаратного мира, рассчитывая на полную победу.

– Да, конечно, – кивнул сэр Фрэнсис, – это секрет Полишинеля.

– После победы Меншикова колбасники передали нам досье на него с рекомендацией не сильно ему доверять. Мы его не стали обнародовать, но…

– Я видел это досье, – кивнул чуть более нервно и энергично, чем требовалось, Берти. – Бред, да и только. В Генеральном штабе Германии, очевидно, слишком увлекаются опиумом. Такое выдумать! Это же насколько им заняться нечем?

– Мы кое-что из этого досье проверили, – грустно улыбнувшись, произнёс Президент. – Не всё. В текущей обстановке мы, конечно, можем проверить далеко не всё. Но по всем пунктам, до которых мы смогли добраться, результат полностью совпал с тем, который получили аллеманы[5].

– Хорошая шутка. Смешно.

– Это не шутка.

– Как ЭТО может быть не шутка? Как? Хотя, какая разница? Что это меняет?

– Многое, мой друг, очень многое… – устало произнёс Пуанкаре. – Вы никогда не интересовались кельтами?

– Господин Президент, кельты – это очень интересно. Но Меншиков деблокировал Белград, взломал болгарскую оборону и идёт на Софию. Думаю, нет смысла рассказывать, какова цель этого его похода.

– Константинополь, – произнёс, кивнув, Пуанкаре. – Или, как его русские называют, «Царьград».

– Если Меншиков возьмёт этот город, то русские установят контроль над проливами.

– Меншиков установит.

– Это не одно и то же? – вопросительно выгнув бровь, поинтересовался посол. – В любом случае оба варианта совершенно неприемлемы для Великобритании и, полагаю, Франции.

– Вы можете ему помешать? – спросил его Президент Франции.

– Я? – удивился Берти. – Простите, но я не вполне понял вопрос. Почему именно я? Я ведь дипломат.

– Вы, конкретно Вы, можете помешать Меншикову взять Константинополь?

– Не уверен. Но я буду стараться. Приложу все усилия.

– Усилия к чему? Чтобы мы все из-за него перессорились?

– Вы не понимаете!

– Это Вы не понимаете! – рявкнул Президент Франции, вставая. – Великобритания сосредоточила все свои сухопутные силы на севере Франции и в Египте. Кое-какие контингенты воюют в Южной Африке. Там же сконцентрированы силы стран Содружества. Османская Империя – наш враг. Мы с ней воюем. Все мы. И вы, англичане, я хочу заметить, тоже. Заключение с ней сепаратного мира вынудит вас выйти из коалиции и самоустраниться от дележа германских трофеев. Никто такой выходки вам не простит. И Франция в первую очередь. И так ваш вклад в защиту Франции как союзника едва заметен. Вы умудрились даже проиграть генеральное морское сражение с немцами. Проиграть! Имея численное и качественное преимущество. На суше от вас пользы чуть. Капля. Франция практически в одиночку на своих плечах несёт тяжесть этой войны, а вы просто едете к победе на наших плечах. Если бы Великобритания больше старалась и выставляла более значимые контингенты войск – мы были бы не столь зависимы от рейдов Меншикова. Он ведь творил чудеса! Настоящие чудеса! Компенсируя ваше нежелание выполнять свои союзные обязательства…

Произнёс Президент, яростно глядя на посла. Выдержал небольшую паузу. Отдышался, успокаивая дыхание. И продолжил:

– Таким образом, открыто встать на защиту Константинополя Великобритания не может. Просто не посмеет. Вы в этой войне – балласт, который даже на море не смог добиться победы. Если бы не ваше ротозейство, то германский флот не проскочил бы в Средиземное море, а потом не вернулся бы обратно. Впрочем, если даже вы решитесь на защиту Константинополя, то я могу держать пари: желающих повоевать с Меншиковым лоб в лоб найдётся очень немного. На текущий момент у вас есть только один вариант – опередить его. Вы можете за оставшиеся несколько дней подготовить и провести крупномасштабную операцию с высадкой нескольких дивизий во Фракии? Не думаю. Поэтому я повторяю свой вопрос: Вы можете помешать Меншикову захватить Константинополь?