…Следующие несколько минут мы провели в тишине, но я так и не отвернулась. Даниил открыл один глаз, второй, а потом обвинительно произнес:

— Все ещё смотришь, — и со смешком добавил. — Неужто такой красивый?

— Возможно, — ни с того ни с сего согласилась я. — Был бы. Если б не вот эта гадость, закрывающая половину твоего лица.

Котовский провел ладонью по недельной щетине. Когда мы только приехали сюда, выглядела она чуть получше, хотя любая растительность на лице вызывала у меня искреннее раздражение. Ну что за моду нашли дурацкую?

— Без неё я выгляжу как мальчишка, — закатил глаза Даниил.

— А вот ты выбирай, — хмыкнула я, садясь на кровати, — чего ты хочешь больше. Выглядеть на пару лет старше своей юной невесты или быть визуально ровесником Витаси. С этой бородой ты составишь ей отличную пару.

— Я забыл триммер, — сдался Котовский. — Так что, прости, придется отрастить двухнедельную бороду.

— Или сбрить вообще все. Уверена, у твоего отца или у этого… Васи найдется запасная.

— Тиран! — обвинительно воскликнул Даниил, выбираясь из кровати. Я демонстративно отвернулась — не хватало ещё смотреть, как он натягивает брюки, — но Котовский, кажется, намеревался продолжить разговор. — Тебя что, правда так раздражает?

— Очень, — хмыкнула я. — Ненавижу бороды. Она же тебя старит! И…

И ужасно колется при поцелуях, но только ещё об этом я Котовскому не говорила! Он же от меня потом в принципе не отстанет, будет говорить, что теперь, когда он избавился от бороды, можно уже себя не ограничивать.

— Хочешь, — ни с того ни с сего предложил Котовский, — побреюсь? И пойдем куда-нибудь прогуляемся. Позавтракаем в городе?

— Будем отмечать сбритую бороду? — хитро уточнила я.

— Да хоть и так. Только не семейное застолье, — закатил глаза Даниил. — Достало сидеть в четырех стенах. Смотри, снег какой красивый.

— Хорошо, — сдалась я. — Но только если ты избавишься от вот этого вот всего!

— Обещаю, — усмехнулся Котовский. — Вернусь через пять минут!

Очевидно, борода сопротивлялась, потому что ни через две, ни через пять минут Даниил не вернулся, а я вспомнила наконец-то, что посмотреть на хорошую погоду смогу либо из окна комнаты, либо из машины. У меня же из зимней одежды только снегурочий наряд!

Мысль эта в голову пришла как-то совершенно неожиданно, и, хотя видимых причин не было, я уже успела расстроиться. Но, возможно, удастся что-нибудь у Елены Владимировны одолжить? Впрочем, идея дурацкая, у нас совершенно разные параметры. Больше подошло бы что-то из гардероба Богданы, но я себе не враг, чтобы просить о подобном. Все равно откажет, да ещё и грязью польет. Но не ходить же в костюме Снегурочки по городу, право слово!

Я полезла в пакеты с одеждой, так и не разобранные до конца — все не до них было, да и я на первых порах искренне надеялась на то, что удастся все вернуть в магазин и не быть Котовскому должницей. Под руки, впрочем, не подвернулся ни один приличный свитер, платья вряд ли были пригодны для прогулок без пальто, а последнее нечто, которое я выудила из пакета с эмблемой магазина нижнего белья, вообще заставило меня поперхнуться от неожиданности. Кружева, ткань, такая тонкая, что сквозь неё можно смотреть, как сквозь тюль, и практически все видеть… Я даже не заметила, когда этот позор успел перекочевать в наши покупки. То-то Лиля так смотрела, что едва слюной не подавилась. Наверное, представляла себе, как знакомая ей серая Крыса дефилирует перед роскошным мужиком вот в этом наряде и мечтала самой на моем месте оказаться.

Ещё несколько дней назад я б сказала "да пожалуйста, могу уступить", но после более близкого знакомства с Котовским почему-то и уступать больше не хотелось. Я как-то привыкла к присутствию Даниила, к тому, что он готов всегда помочь, и волей-неволей постоянно ловила себя на мысли, что мне не просто льстит его внимание, а ещё и хочется ответить взаимностью. Собственно, ничего не мешает это сделать, просто надо помнить: мое главное оружие — это осторожность.

Остался один пакет, и я потянулась к нему практически без надежды на успех. И когда Котовский успел столько всего нахватать? Я вроде бы меряла не так уж и много одежды, чтобы…

Пальцы коснулись чего-то мягкого, и я вдруг подумала, что какой-то этот пакет очень уж большой. Вытянула на свет… И обомлела.

В руках я держала зимнее пальто. Шерстяное, с теплой подкладкой, меховым воротником, несомненно, безумно дорогое, потому что ценник был предусмотрительно срезан.

Я добыла его из пакета, всё ещё не веря своим глазам и не понимая, как Котовский позволил такому роскошеству лежать плотно свернутым на полу, а не повесил в шкаф. Может быть, это подарок? Матери или, скажем, сестре? Нет, Елена Владимировна будет полами этого пальто подметать полы, да и вряд ли оно на ней сойдется, а вот Дана…

— Ну что, — раздался из дверного проема бодрый голос Даниила, — я готов.

— Я тут случайно на чей-то подарок наткнулась, — неуверенно проблеяла я, всё ещё сжимая пальто в руках. — Прости, я сейчас упакую…

— Какой подарок? — Котовский подошел ближе и обнаружил наконец-то одежду у меня в руках. — Ой, это не подарок. Это пальто твоё. Мы ж забыли пуховик в офисе, разве ты не помнишь?

— Что? — переспросила я, чувствуя себя последней идиоткой. — Чьё пальто?

— Говорю же, твоё. Кому мне его дарить-то? Маме будет в таком неудобно. И это модель для девушки, а не для шестидесятилетней женщины.

— Сестре, например, — краснея, отозвалась я.

Больше всего хотелось спрятать лицо где-нибудь в воротнике этого пальто, только бы не чувствовать себя ещё большей должницей Котовского.

— Я же сказал, для девушки. Моя сестра — далеко не юная девица, и ей пусть дарит её супруг какие-нибудь шубы. Вместе с бриллиантами, — Котовский осторожно высвободил из моей хватки пальто и набросил мне на плечи. — Но я подумал, что ты не оценишь шиншиллу и норку. Все эти розовые шубы выглядят немного пошловато.

Ага. И дороговато. Даже слишком. Нет, Даниил всё правильно рассчитал, шиншиллы, норки и прочие пушные звери были бы возвращены ему с видом оскорбленной барышни, но пальто, по какому-то странному совпадению именно такой модели, о которой я мечтала, отдавать не хотелось. И кричать, что я не просила никаких дорогих подарков, было бы по меньшей мере странно, потому я просто молча куталась в тёплую одежду, чувствуя себя нахлебницей и последней гадиной.

— Тебе идет, — отметил Котовский, помогая мне одеться, застегивая пуговицы и завязывая пояс. — Сапоги ты уже видела… — видела, они-то от меня не скрывались, и от ценника на них мне тоже было не по себе, — так что, моя Снегурочка может выйти куда угодно и будет выглядеть просто замечательно.

Я подняла взгляд на Даниила, чтобы наконец-то пообещать, что я всё верну — давно пора было, между прочим, об этом сказать, — но почему-то проглотила половину слов, зато заметила абсолютно гладкий, без следа раздражающей меня щетины подбородок.