Чарли схватил микрофон и внимательно осмотрел его. На вид никаких повреждений.

– Успокойся, – сказал он самому себе. – Не психуй. Будет только хуже.

Он осторожно поставил микрофон на место и стал ждать.

Сумерки за окном сгустились и через несколько минут превратились в темноту. Чуть слышно тикали кварцевые часы на стене. Рация по-прежнему молчала.

Чарли сидел, почти не двигаясь, закрыв ладонями лицо. Иногда он поднимал голову и оглядывал комнату. Буквально все здесь хранило след его сестры: воздух был пропитан запахами духов и сигарет, стена оклеена фотографиями Лас-Вегаса. Они притягивали внимание, как магниты, и Чарли помимо воли принялся их рассматривать.

Линда мечтала когда-нибудь там побывать. «Вот срублю денег и поселюсь в каком-нибудь шикарном отеле, – говорила она. – В „Четырех сезонах“ или „Луксоре“. Кстати, там можно купить вертолетную экскурсию к Большому Каньону. Вот это было бы клево!» Чарли соглашался с ней. Да, безусловно, будет клево, хотя сам он считал поездку в Лас-Вегас самой идиотской тратой денег, которую Линда могла бы придумать. А фантазия у нее работала. Она была очень увлекающейся, очень импульсивной. И из-за очередного дурацкого импульса угодила в беду. В страшную беду.

Чарли глухо застонал, чудом удержавшись от того, чтобы вскочить и снова начать бегать из угла в угол.

Время ползло медленно, и с каждой минутой нервы у Чарли натягивались, словно кто-то наматывал их на колки. «Я сижу тут и ничего не делаю, – думал он. – Надо что-то предпринять!» И тут же отвечал сам себе: «Ага. Конечно! Нет проблем! Вот Линда уже предприняла. Ты тоже хочешь попробовать?»

До полуночи Чарли еще несколько раз пытался связаться с грузовиком, но все безрезультатно. Он то вставал и принимался ходить по комнате, рассматривая фотографии, то вновь садился. Ожидание сводило с ума.

Чарли опустил голову и прикрыл глаза. Минута отдыха, просто, чтобы немного успокоить нервы.

– Чарли?

Голос отца доносился откуда-то с другой планеты. Чарли зашевелился и попытался разлепить глаза.

– Чарли? Что ты тут делаешь? Что-то случилось?

– А?

– Где Линда?

Остатки сна мгновенно улетучились. Взгляд помимо воли метнулся к рации. Лампочка индикатора записи не горела. Вся боль и усталость предыдущего дня вновь навалились, как будто он всю ночь не смыкал глаз. Чарли закрыл лицо руками.

Лайан заметил, как сын посмотрел на рацию, заметил, какое серое у него лицо и круги под глазами. Он понял, что произошло.

– Зачем? – спросил он и сел на стул.

– Майкл пропал.

Лайан покачал головой.

– Проклятое место, – сказал он. – Так вот почему военные перекрыли все дороги.

– Они сделали это?

– Сегодня рано утром. Я сам видел. Решил заехать сюда, спросить, не знаете ли вы, что происходит. Чарли, что с твоей сестрой?

Тот пожал плечами.

– Я не знаю.

– С кем она поехала?

– С Краучерами.

– И давно они… пропали?

– Не выходили на связь с четырех часов вчерашнего дня.

– Черт!

Чарли достал сигарету и закурил.

– Нам нужно ехать за ними! – решительно заявил Лайан.

– Бесполезно. Нас не выпустят из города.

– Хрен эти англос[10]остановят старого навахо!

– Отец, брось эти индейские шуточки. Это уже не игры!

– Молчи, дурак! Вам надо было понять это раньше! Еще до того, как вы стали играть в эти свои «не игры»! У меня там дочь!

– А у меня сестра.

Чарли спокойно смотрел на Лайана. На секунду ему показалось, что блеск в глазах отца стал угасать… но только на секунду.

– Тем более!

– Отец, я бы не хотел… – начал Чарли.

Но Лайан перебил его.

– Ты бы не хотел? Я скажу тебе, что бы ты хотел! Ты бы хотел прийти к моему дому в девять вечера, сесть в мой «тахо» и заткнуться!

– Мы тоже сгинем.

– Это мы еще посмотрим.

– Нечего тут смотреть, – сказал Чарли устало. – Это ясно, как божий день.

– Ничего не ясно! Я не собираюсь сидеть на заднице, зная, что моя дочь, с таким трудом пришедшая в этот мир, находится там.

«Опять он за свое», – подумал Чарли.

Линда родилась мертвой и забрала с собой мать. Доктора сказали потом, что у матери был запущенный случай гестоза, и уже ничего нельзя было сделать. Сказали, что им нужно смириться. Но Лайан не смирился.

Чарли не знал, что произошло там, в больнице, но отданная отцу Линда ожила спустя минуту после констатации смерти. Лайан никогда об этом не рассказывал, но Чарли был уверен, что у него в ту минуту был выбор: жена или дочь – Великий Орел не позволил вернуть обеих.

Лайан выбрал Линду.

У навахо вся жизнь пропитана магией, наверное, какую-то ее часть унаследовал и отец. Он говорил Чарли, что Линду нужно беречь, потому что злые духи могут быть недовольны тем, что у них отняли законную добычу. А может быть, все чушь. Не было никакой магии. Линда ожила потому, что никогда и не умирала. Врачи могли ошибиться. И не было никаких духов. А была дочь, доставшаяся отцу такой страшной ценой. Но с тех пор Лайан стал немного странным. Неожиданно он вспомнил, что является навахо, и долгое время пытался воспитывать детей в таком ключе.

– Впрочем, ты можешь оставаться здесь, – сказал Лайан. – Я поеду один.

Чарли покачал головой.

– Ты не знаешь, на что идешь.

– Никто не знает своей судьбы.

– Да уж… Я поеду с тобой.

Хорек застыл. Где-то рядом опасность – язва.

Он почувствовал ее, еще сидя в машине, по тому, как изменился звук двигателя. В Пустоши существовало простое универсальное правило, о котором Хорек не счел нужным пока рассказывать Майклу, ограничившись перечислением конкретных признаков. Правило гласило: любое изменение – сигнал об опасности. Сама по себе Пустошь совершенно статична, и, если что-то в ней изменилось, это значит, близко должна быть язва. Никакой середины. Все очень просто.

Дорога постепенно поднималась в гору. Язва находилась где-то внизу, у подножья холма. Хорек почти не слышал своих шагов. Раньше ему уже попадались такие предвестники, это он помнил точно, но, хоть убей, не мог припомнить, что именно за ними скрывалось. Что-то опасное. Очень плохое. Впрочем, одни и те же приметы могли предварять разные язвы. За время своих блужданий Хорек уяснил, что связь между ними очень зыбкая. Тут, как повезет… или не повезет.