– Бенни, ты не обижайся, но подобной чушью я сыт по горло. Не ты первый с проповедями.

– Ты сслеп, Майкл. Ттебе нужно время. Скажи мне – скажи своему другу Бенни – тты ведь слышишь? Слышишь!

Майкл не ответил.

– Ты слышишь отголоски Ссслова. Ты еще не пппонимаешь его, но уже дорожишь этим. Ттты, наверное, думаешь, что все это для тттебя? Ты избранный. Пппустошь говорит с тобой. Ннни хрена, Майкл! Она говорит со вввсеми, но не все могут ее услышать, и ссссовсем уж немногие могут пппонять. Здесь у нас каждый избранный. У вввсех есть шанс.

– Ошибаешься. Ничего такого я не думаю.

– Нет-нет – думаешь! Я тттоже так дддумал. Бенжамин Флай – избранный, ннновый апостол. И сказал Гггосподь, встань, Хорек, и иди на сссевер, там должна свершиться воля Мммоя. И я пошел. Пппоперся на этот север. Не знал я тттогда, что дело-то совсем не в этом…

– А в чем?

– В гггрехах наших тяжких, Майки, вввот в чем! Вспомни нннаших призраков – они же и есть наши гггрехи. Они вылезают из язв, они мммучают нас, они пппытаются нас уничтожить. В этом-то и состоит Сслово. Мы должны пппобедить грехи, Майкл. Стать чистыми. Пппокаяться. И тогда мы сможем выйти из Пустоши. Только сссвятой может пройти ее из ккконца в конец, не вввстретив препятствий. Язвы пппоказывают нам то, что мы дддолжны преодолеть в себе. Как только мы ссделаем это, язвы исчезнут.

– Если так, почему ты до сих пор здесь? Не хватило пяти лет на все грехи?

– Я дддумал об этом, Майкл. Все время дддумал, а когда встретил вас – ппонял. Мы должны покаяться дддруг перед ддругом.

– Что за бред!

– Нет, Майкл, нет! Не дддумай, что можешь говорить с Богом. Мммолясь и каясь в одиночестве, ты ггговоришь только с собой. Ты сссам себе прощаешь, но в этом нет нннастоящего раскаяния. Нет подвига, нет пппобеды над чудовищем. Ты лишь пппрячешь его подальше. Мы вввстретились, чтобы дать друг дддругу возможность очиститься.

Майкл с сомнением покачал головой.

– Что бббашкой трясешь? Ты должен верить, ппонимаешь, хрен собачий – вверить!

Хорек схватил Майкла за плечо, сильно сжал, и тот удивился, откуда в этом истощенном теле столько сил. Весь вид Хорька, а в особенности его глаза, горящие чистым, совершенно неприкрытым безумием, пугали.

– Хорошо, – сказал Майкл примирительно. – Хорошо.

– Хххорошо-хорошо – заладил, ккак ппатефон. Тты не отворачивайся, нне отворачивайся от меня! Тты понял?

– Да.

Почти минуту Хорек смотрел на него, не отрываясь. Майклу понадобилась вся его сила воли, чтобы выдержать этот взгляд. Наконец Бен отпустил его и уставился в землю под ногами.

– Тты рвешься на север. Хочешь увидеть вввсю грязь сразу? Это ммможет погубить тебя, Майкл. Ттты не справишься. Пустошь, как дддуша человеческая – разреженна и зззла. Ее надо ппройти постепенно, ппостепенно узнать себя.

– Я, пожалуй, рискну.

– Ддурак.

Хорек снова замолчал. Как ни странно, теперь он выглядел спокойнее. Словно выплеснул из себя безумие, вытащил наружу червя, поедавшего его изнутри.

«Не удивлюсь, если через пять минут он и не вспомнит, о чем говорил», – подумал Майкл.

– Вввоенные что-нибудь делают?

– Ты о чем?

– Ну, не ззнаю. Запустить сюда марсоход или шшарахнуть атомной бомбой – что-нибудь вроде этого.

Майкл покачал головой.

– Нет. Ничего такого. Они ждут.

– Чего?

– Не знаю.

– Если они считают, что Ангел Ггосподень придет в Ввашингтон и скажет, что делать, они ошибаются.

– А что бы ты предложил?

– Я? Я бы окружил все это ддерьмо бетонной стеной и ппостарался бы забыть, что там внутри.

– Примерно так они и поступают.

– Им это нне очень удается.

Они замолчали.

– Доброе утро, ребята, – раздался сзади голос. – Не слышала, как вы встали.

Анна появилась в дверях магазина и, залитая ярким утренним солнцем, выглядела намного лучше, чем вчера. «Ей очень идет, когда она собирает волосы вот так», – подумал Майкл.

– Привет, ддддетка, – сказал Хорек. – Мы сидели тихо, как ммышки. Старались не ппотревожить сон Ббелоснежки.

– Доброе утро, – сказал Майкл.

– Вы еще не завтракали?

– Нет.

– Тогда давайте завтракать. Готовьте стол, я принесу продукты.

Майкл встал и направился к навесу у магазина, оставив Хорька сидеть на ступеньке. Тот внимательно смотрел, как Анна обходит машину.

– Майкл! – крикнула она, дергая ручку двери. – Я не могу открыть!

Он обернулся, бросив быстрый взгляд на Хорька. Тот выглядел безмятежно, словно йог во время медитации. Майкл достал из кармана ключи и нажал на кнопку брелока. Блокираторы сработали совершенно бесшумно, отпирая двери.

– Ты что, запер машину? – спросила Анна удивленно.

– Да.

– Но ты ведь никогда раньше… – Она посмотрела на Хорька.

Тот встал и непринужденно подошел к ней.

– Помощь не тттребуется?

Сидя за столом, Анна чувствовала, как ее хорошее настроение медленно, но неуклонно тает. Майкл запер машину. Зачем? Ответ был только один – он не доверяет Хорьку. Ночью что-то произошло. Он что-то заподозрил. Она мельком взглянула на Хорька, но на его лице ничего нельзя было прочесть.

– Ты не переменил своего решения? – спросила она Майкла. – Я имею в виду север.

Он покачал головой.

Они позавтракали, и, пока Анна приводила в себя в порядок, Хорек с Майклом погрузили вещи в машину. Они работали быстро, и, когда закончили, Анна уже выходила из магазина с пакетом в руках. Им всем хотелось поскорее покинуть Санта Ану. Здесь уже нечего искать, и лучше поскорее забыть, что они вообще были в этом месте.

Майкл сел за руль, Анна заняла свое привычное место рядом с ним. Она уже собиралась закрыть дверь, когда услышала голос Хорька.

– Не хочу ннарушать вашу идиллию, но мне кажется, ббудет лучше, если я сяду вперед. Вы ссобрались в опасные воды, ребята.

Анна с сомнением глянула на Майкла. Тот кивнул.

– Так действительно будет лучше.

– Хорошо.

Она перебралась назад и устроилась на ящике с припасами. Хорек занял ее место, захлопнул дверь и обернулся.

– Не ппереживай, все равно здесь не на что ссмотреть, – весело сказал он.

Дорога была такой же, как и множество других, – совершенно безликая и монотонная до тошноты. Большую часть пути все молчали. Периодически Хорек разражался хвалебными речами, превознося достоинства машины, ее ход и те усовершенствования, которые сделал Майкл. О направлении не было сказано ни слова.