– Я не затыкаю рот скво и не завязываю ей глаза. Скво может кричать, ее никто не услышит. Только духи гор… Они не любят, когда их беспокоят…

Помпонио вытащил факел из расщелины в стене, зажег от него плошку, которая задымила, распространяя запах топленого жира, и ушел.

Когда шаги индейца затихли, Мария огляделась. Тускло горящий каганец освещал часть черной каменной стены, по которой тянулись белые нити. Несколько крупных белых зерен неправильной формы увидела девушка подле себя на каменном полу. «Это – рудник, а белые зерна – серебро», – подумала она, но вид богатства не тронул ее сердца. Все серебро мира Мария с радостью променяла бы на свободу.

Девушка, рискуя свалиться с камня, повернулась в другую сторону. Подземелье было огромным, его дальний край терялся во мраке. Но в той части, которая освещалась плошкой, Мария заметила несколько каменных осколков с острыми краями. «Можно попробовать перетереть о них мои путы», – сеньорита сползла с каменного сиденья и перекатилась ближе к камням. Изловчившись, она нащупала острую кромку и, прижавшись к ней запястьями, стала перетирать ремни. Они оказались прочными. Мария начала двигать руками сильнее. Каждое движение причиняло ей боль – ремни впивались в запястья, и камень обдирал руки. Но, закусив губы, девушка не сдавалась. «Помпонио прав: здесь меня никто не найдет… Полагаться можно только на себя…» Эти мысли придавали ей силы.

Несколько раз она валилась набок в изнеможении, но снова и снова принималась за свой труд. Наконец ее терпение было вознаграждено – путы ослабли, и Мария смогла освободить сначала одну, затем другую руку. Подождав, когда кровь начнет поступать в онемевшие пальцы, девушка уже без особого труда развязала остальные ремни. Попробовала встать, но сразу не смогла – ноги тоже затекли.

Прошло еще какое-то время, прежде чем Мария смогла передвигаться. Взяв плошку, она принялась исследовать подземелье. Предположения ее не обманули. Это был заброшенный серебряный рудник, а то место, где оставил ее Помпонио, оказалось его основной выработкой, от которой вели наклонные штреки.

Какой из них ведет на поверхность, Мария не знала. От кого-то она слышала, что выход из подземелья можно определить при помощи языка пламени. Она по очереди подносила к каждому из ходов плошку, но каганец горел ровно. Тогда девушка решила, что будет по очереди исследовать каждый из ходов и делать камнем отметки на стенах.

В первом же штреке, как только Мария углубилась в него, на нее упало что-то живое и теплое, чуть не выбив из рук светильник. Она вскрикнула и отбросила от себя напугавшее ее существо. Им оказалась летучая мышь, с писком шарахнувшаяся в темноту. Подняв каганец, девушка увидела, что все своды штрека облеплены такими же мышами. На ум Марии сразу пришли рассказы о вурдалаках и оборотнях, обитающих в подземельях в виде таких вот рукокрылых тварей. Вспомнились и слова индейца о духах гор, которых нельзя тревожить, и ужасные истории о быках, кровь из которых до последней капли выпили упыри. Ей потребовалось все ее мужество, чтобы двигаться дальше. К сожалению, впереди Марию ждал тупик.

Вернувшись в главную галерею, сеньорита обессиленно села на камень и едва не разрыдалась.

– ¡Madre de Dios! – прошептала она. – Помоги мне выбраться отсюда…

Вторая и третья попытки девушки найти ведущую на поверхность штольню тоже не увенчались успехом. А вот в четвертом штреке, самом узком, пламя коптилки колыхнулось. Девушка остановилась, и ей послышался еле различимый шум воды. Приглядевшись, она заметила родничок, бьющий из щели в стене штрека. Тонкая струйка стекала в выдолбленную десятилетиями ложбинку. Мария решила идти вдоль ручейка, надеясь, что он где-то должен выходить на поверхность.

Штрек, как и все другие, закончился тупиком, но девушка обнаружила в каменной плите узкий проход, в который убегал ручеек. Девушка протиснулась в расселину, уронив при этом светильник и со страхом думая, что, окажись путь неверным, обратно она уже не сумеет выбраться. Такие чувства испытывает приговоренный к смерти, когда над ним заносят топор и вдруг объявляется указ о помиловании. Нечто похожее испытала и Мария, когда, протискиваясь в полной темноте, ощутила, что каменные глыбы расступаются.

Она очутилась в пещере. Это был грот, сотворенный природой, в нем не было затхлого воздуха, каким дышала сеньорита в руднике. Волосы девушки шевелил настоящий ветер, а тьма была не такая непроглядная – где-то вдали есть источник света.

Девушка пошла к свету в конце пещеры и обнаружила, что это солнечный блик. Луч пробивался через отверстие размером не больше детской головы. Это был солнечный свет! Это был шанс выйти на волю!

От радости закружилась голова. Мария, ломая ногти, сдирая кожу на ладонях, принялась расширять проход. Наконец он стал таким, что девушка смогла выбраться наружу. Марии, оказавшейся на пологом склоне, предстала поросшая хвойным лесом долина. Слезы снова подступили к горлу гордой сеньориты, но она не заплакала, а рассмеялась: так ласково светило солнце, так ярко зеленела трава меж камней! Теперь все будет хорошо!

Мужчина, оказавшийся на месте Марии, наверное, сразу бы отправился дальше, но сеньорита первым делом оглядела себя. Праздничный наряд, в котором она блистала на балу, сейчас походил на нищенские лохмотья. Мантилья потерялась, юбка была разорвана в нескольких местах, а белая некогда рубашка стала буро-коричневой. Не лучше выглядели и руки сеньориты – с синяками на запястьях от ремней, с ободранными ногтями и грязью, въевшейся в кожу. «Увидел бы меня сейчас дон Деметрио – наверное, ужаснулся бы! – Марии почему-то вдруг показалось, что русский сеньор должен находиться где-то рядом. – Было бы просто невероятным, чтобы лейтенант появился здесь…» – урезонивала она себя, но все ее существо желало этого.

Ей захотелось тотчас смыть с себя грязь и запахи катакомб, избавиться от ощущения несвободы, которое словно прилипло к ее душе. Потому она очень обрадовалась, когда у подножья горы обнаружила озерцо, окруженное кустарником с продолговатыми красными листьями. Спустившись, Мария нашла площадку, точно нарочно сооруженную природой для купальщиков. Вода была ледяная. Очевидно, озеро питали родники, бьющие со дна. Но сеньорита решительно скинула одежду и быстро вошла в воду. Сделав несколько шагов по скользкому каменному дну, она погрузилась с головой. Вынырнула и, вся странно видимая в воде голубовато-белым телом, быстро поплыла на средину, не замечая двух пар глаз, с восхищением наблюдающих за нею.

2

«Никогда не ведаешь, где найдешь, а где потеряешь», – это первое, о чем подумал Дмитрий Завалишин, выслушав доклад матроса, посланного на разведку ущелья.

Дело в том, что на совещании у входа в каньон, к которому вывел конь убитого разбойника, испанские офицеры настояли, чтобы русские пошли в обход и преградили похитителям путь отступления. Особенно ратовал за подобную диспозицию полковник Герера, которому, похоже, участие моряков с «Крейсера» в поиске его невесты было чем-то вроде больной мозоли. Завалишину предложение не понравилось, но дон Аргуэлло поддержал Гереру, и лейтенанту, понимающему, что для успеха дела важнее всего согласие, ничего не оставалось, как повести своих матросов в указанном направлении.