Спектакли в военном театре давались дважды в неделю, и посещать их имели право лишь офицеры с семьями. Некоторые приезжали из Петербурга, благо в дни спектаклей из столицы в Красное Село ходили специальные поезда, доставлявшие как артистов, так и приезжих зрителей. После спектаклей в ресторане около театра устраивались веселые ужины, в особенности среди любителей балета и балерин. Те, кому не хватило места, ужинали в ресторации на вокзале, так что возможности для ухаживания за понравившимися артистками были обеспечены самые широкие. Участники представлений кроме положенного гонорара получали по завершении сезона подарки в виде серебряных предметов разного назначения и стоимости. В два часа ночи в Петербург отправлялся специальный театральный поезд. Места в театре не продавались, и когда какой-то богатый балетоман попытался абонировать кресло за безумную сумму в 3000 рублей, ему наотрез отказали. Обычно представляли какой-нибудь легкий спектакль, а после него – балетный дивертисмент.

Великий князь Николай Николаевич Старший обожал балет, и это увлечение настолько захватило его, что он завел себе вторую семью с Екатериной Гавриловной Числовой (1846–1889), танцовщицей Мариинского театра. Внешности она была совершенно заурядной, но, судя по всему, сумела взять великого князя, тонкого знатока скаковых лошадей, чем-то другим. В театре она стяжала некоторую известность тем, что вместе с партнером, Феликсом Кшесинским, с неповторимым шиком и задором исполняла мазурку. Впечатление, произведенное Числовой на великого князя, было столь сильным, что он постарался в пределах своих возможностей увековечить ее лик. Выше мы уже упоминали летний Красносельский театр, оформленный в модном тогда псевдонародном духе. Интерьер украшали не только плафон с изображением крестьянок в одежде различных губерний, но и вереница медальонов с женскими головками над сценой. Хотя они были и далеки от знаменитых женских головок художника Греза, но выглядели весьма привлекательно, за исключением одной, вроде бы уж ничем не примечательной. Имя этой особы обнаружили сравнительно недавно в ходе реставрационных работ на интерьере. На свет Божий появилась скрытая слоем грязи фамилия «Числова», и все стало ясно.

Николая Николаевича родители в свое время женили на его дальней родственнице, принцессе Александре Петровне Ольденбургской (князь был внуком императора Павла I, принцесса – правнучкой). От заключенного без малейшей сердечной привязанности брака ничего хорошего ждать не приходилось, и после рождения двух сыновей супруги отдалились друг от друга. Александра Петровна углубилась в благотворительную деятельность. Как писал один из современников, «сначала жена влияла на великого князя, но, утратив женственность, занявшись устройством Покровской общины сестер милосердия, а затем – коровами и курами в Знаменке (имении великого князя), всегда грязная, в шерстяных чулках, она его отвратила». Подобные склонности жены вызывали полное неприятие ее супруга, который порой в приступе раздражения весьма бестактно называл ее «коровой».

Роман с Числовой начался примерно в 1865 году, для начала князь снял ей квартиру на Галерной, окнами на фасад своего Николаевского дворца. Когда Катенька обреталась дома и могла без помех принять своего царственного любовника, она ставила на подоконник две зажженные свечи. Лакей Николая Николаевича, проинструктированный соответствующим образом, увидев условный знак, спешно сообщал хозяину, что в городе полыхает пожар. При этом известии Николай Николаевич под совершенно благовидным предлогом покидал дом, ибо слыл за большого любителя пожаров. Сколько веревочке ни виться, но конец ей придет, – обман выплыл на чистую воду, и возмущенная Александра Петровна отправилась в Зимний дворец жаловаться императору Александру II.

Однако аудиенция приняла неожиданный оборот. Бросив взгляд на неприглядный внешний вид обманутой жены, государь безо всяких околичностей высказал ей претензии по этому поводу:

– Вашему мужу нужна женщина, способная нравиться ему, способны ли вы на это в таком туалете?

Узнав о визите жены к брату-императору, Николай Николаевич пришел в великое негодование, изгнал свою благоверную из дворца, отобрав у нее все драгоценности, и обвинил в прелюбодейной связи с настоятелем их домовой церкви во имя иконы Божьей матери «Всех скорбящих радость», духовником великой княгини, отцом Василием Лебедевым. Александра Петровна на самом деле чрезмерно благоволила этому священнослужителю до самой своей смерти. Когда она вновь вознамерилась жаловаться Александру II, тот не пожелал более копаться в сем грязном белье и повелел, чтобы великая княгиня отправилась за границу на лечение и больше в России не появлялась, причем все расходы по ее содержанию взял на себя.

Тем временем Николай Николаевич дневал и ночевал у Числовой, которая оставила сцену и родила пятерых детей, из которых младшая девочка умерла еще во младенчестве. Отставная балерина полностью забрала князя в свои маленькие ручки и вертела им, как хотела. Ее волновало будущее детей, и она всячески тянула деньги с Николая Николаевича. Прирожденный военный, великий князь совершенно не умел заниматься хозяйством и только набирал долги. Он попытался продать некоторые свои имения, но желающих купить их не нашлось, поскольку они не давали дохода. Слухи о второй семье дошли до Александра II, он узнал, что долги брата достигли умопомрачительной суммы 900 000 рублей, и во гневе приказал арестовать Числову и выслать ее под наблюдение полиции в городок Венден (ныне Цесис) под Ригой, а назначенные к продаже поместья забрать в казну. Николай Николаевич впал в состояние полной безысходности и послал к любимой женщине адъютанта с подарком, золотым медальоном, украшенным словами, инкрустированными бриллиантами: «За 10 лет счастья, 1865–1875».

Разумеется, он не стал анахоретом, быстро вышел из апатии и не отказался от посещений балетных спектаклей и визитов за кулисы. Тем не менее великий князь не оставлял попыток воссоединиться со своей возлюбленной. Николаю Николаевичу удалось добиться ее перевода в Ригу. Ему даже пришла в голову отчаянная мысль выдать Числову замуж за офицера из числа своих доверенных лиц, служившего в Петербурге. Этим офицером был писатель В.В. Крестовский, заслуживший себе широкую известность романами «Петербургские трущобы» и «Кровавый пуф». На военную службу он поступил уже довольно поздно, в возрасте 29 лет, но в короткий срок сумел снискать себе уважение опытных сослуживцев. К тому же этот обладатель бойкого пера блестяще выполнил задание по написанию истории Ямбургского уланского полка, за что в качестве поощрения император Александр II перевел его в лейб-гвардии Уланский его величества полк. Великий князь Николай Николаевич, будучи генерал-инспектором кавалерии, ввел Крестовского в комиссию по вопросам преобразований в кавалерии и поручил ему собирать материал по истории русской конницы, каковой труд, однако, остался незаконченным. Крестовский в 1860 году женился на молоденькой актрисе Варваре Дмитриевне Гринёвой, но уже через три года супруги расстались. Из каких соображений Всеволод Владимирович согласился играть роль ширмы романа его высокого повелителя, остается неизвестным, да для нашего повествования это, собственно говоря, и неважно.