Теперь писателю было необходимо развестись с супругой, к чему он и приступил, надеясь, что по прошествии такого количества лет раздельной жизни никаких препятствий к тому не будет. Однако процесс в суде неожиданно принял скандальный оборот. Присяжный поверенный Соколовский, представлявший интересы Гринёвой, на заседании облил его такой грязью, затронув не только супружеские качества, но также и его личность как литератора[37] и офицера, что Крестовский немедля вызвал его на дуэль. Глубоко штатский Соколовский отказался принять вызов, и Крестовский нанес ему оскорбление, ударив его по лицу. Военно-окружной суд возбудил дело против писателя, который отказался от защитника и защищал себя сам. Его последнее слово произвело такое впечатление, что публика разразилась громкими аплодисментами, а судебная коллегия вынесла решение, что проштрафившийся офицер заслуживает всего-навсего дисциплинарного взыскания. Николай Николаевич присутствовал в зале и решил, что подобный бесшабашный и скандально прославившийся муж его Катеньке не подходит, и от задуманной затеи отказался. В 1876 году в ходе подготовки войны с Турцией его назначили командующим Бессарабской армией со штабом в Кишиневе, и он добился, чтобы Числовой изменили место ссылки на этот город. Что касается штаб-ротмистра Крестовского, то его с высочайшего соизволения откомандировали в действующую Дунайскую армию официальным военным корреспондентом «Правительственного вестника» и, помимо этого, назначили редактором издававшегося при армии «Военно-Летучего Листка». Как отличившийся в жестоких боях, писатель получил чин ротмистра и ряд русских, черногорских, сербских и румынских наград.

После гибели Александра II и восшествия на престол более терпимого к художествам родственников Александра III, в Россию пожелала вернуться томившаяся за границей Александра Петровна, жена Николая Николаевича. Она прислала царю слезливое письмо, умоляя его разрешить ей приехать на «благодатную родину», а конкретно в святой Киев. Александр не стал препятствовать ее устремлениям, и Александра Петровна поселилась в Киеве, основала там Покровский монастырь и тайно приняла постриг. Великая княгиня скончалась в 1900 году и почиталась как местная святая.

Николай Николаевич также припал к стопам племянника, умоляя узаконить свою вторую семью. В результате всем детям высочайшим указом в 1883 году была присвоена фамилия Николаевы, и они на законном основании вернулись в Петербург. Екатерина Гавриловна воцарилась полной хозяйкой и в Николаевском дворце, и в имении Знаменка.

Дети росли, и Числову-Николаеву чрезвычайно беспокоило их материальное положение. После того, как все имения Николая Николаевича, за исключением Знаменки, забрали в казну, денежные дела великого князя сильно пошатнулись. Теперь жизнь Екатерины Гавриловны состояла в неустанной слежке за тем, как бы некая наглая разлучница не увела ее сожителя. Говорили, что несколько раз в ее руки попадали игривые записки с предложением сменять состарившуюся метрессу на свежий цветок из кордебалета. Числова не стеснялась закатывать своему спутнику жизни бурные сцены в жанре, достойном ее матери-кухарки. Вышедшая из себя женщина хлестала его по щекам, била своими туфлями и швыряла в него фарфоровые безделушки. В свете с нескрываемым злорадством перемывали косточки великому князю, появлявшемуся в обществе с синяками на лице, и его пассии.

Вот что писала в своем дневнике в октябре 1888 года генеральша Александра Богданович:

«Этой осенью – Николай Николаевич тогда выехал из Знаменки, распростился со всеми и переехал на ночь в Петербург, – вдруг в ту же ночь прислугу Знаменки будят и говорят, что великий князь вновь приехал с Числовой. Она направилась в его комнаты и в присутствии его камердинера Зернушкина стала вытаскивать все из столов, из комодов, бросать все на пол и кричать, что она найдет все, что ей нужно; что она должна удостовериться, есть ли у него любовные интриги. Зернушкин затем говорил, что жаль было смотреть на великого князя, – он был сильно расстроен, все просил его собирать вещи, чтобы другие не видели этого беспорядка.

Теперь он запретил подавать себе письма, всю его корреспонденцию несут к ней, она за ним устроила строгий надзор. Великий князь рано встает, Числова – в 3 часа, и она ему не позволяет идти спать ранее 2 часов и долее, а если он уснет в кресле, она так сердится, что заставляет его ложиться еще часом позже. Вот деспот! Как он все это терпит!»

Числову не зря мучили тяжкие предчувствия: в 1889 году у нее обнаружили рак пищевода, и начались тяжкие предсмертные страдания. К этому еще прибавилась тревога за детей – за исключением двадцатилетней Ольги, они еще были подростками, – и умирающая настолько обозлилась на князя, что даже не допускала его к себе. Только перед самой кончиной старшей дочери удалось уговорить мать разрешить Николаю Николаевичу проститься с ней. После похорон выяснилось, что отставная балерина оставила детям состояние более миллиона рублей. Что бы там ни говорили злые языки, но романовская кровь среди аристократов ценилась, в особенности если она была подкреплена хорошими деньгами. Сыновья Числовой пошли по стопам отца, выбрав карьеру военных: Владимир служил адъютантом императора Николая II (кстати, был женат четыре раза, и потомки его пятерых детей после эмиграции рассеялись по всему миру), а Николай – адъютантом великого князя Николая Николаевича Младшего. Что же касается дочерей, они выросли замечательными красавицами, к тому же обеспеченными недурным приданым, и также обосновались в высшем свете, куда был заказан вход их матери. Ольга сочеталась браком с князем М.М. Кантакузеном, Екатерина же выходила замуж дважды, сначала за статс-секретаря Государственного Совета Н.Н. Корево, затем, после развода в 1912 году (подробности неизвестны), за дипломата И.А. Персиани. Мы до сих пор можем любоваться красотой дочери балерины и великого князя на великолепном портрете Е.Н. Корево кисти И. Репина.

У Николая Николаевича же в год смерти Числовой обнаружили рак десны, который, по-видимому, дал метастазы в мозг, ибо он совершенно помешался и перестал воспринимать окружавшую его действительность. Его отправили в Алупку, в Крым, где он и скончался в 1891 году. Законные дети, Петр и Николай, унаследовав от отца одни долги, продали Николаевский дворец в казну, и в нем был устроен институт великой княгини Ксении Александровны для сирот и полусирот благородных девиц из обедневших семей.

Николай Николаевич Старший оказался далеко не единственным великим князем, пожелавшим связать свою жизнь с балериной. Его старший брат Константин Николаевич (1827–1892) также пал жертвой стрелы балетного амура. Причем если у Николая Николаевича еще был повод для развлечений на стороне, дабы избежать общества нелюбимой и неопрятной супруги, то Константин женился по страстной и взаимной любви на красивой и элегантной принцессе Александре-Фридерике Заксен-Альтенбургской, своей троюродной сестре. Правда, она была не особенно образованна и воспитанна, но в ту пору от женщины не требовалось утруждать себя познанием бездны премудрости. Их чувства развивались в роскошных интерьерах дворцов, входивших в число самых великолепных Санкт-Петербурга и его окрестностей: Павловском, Константиновском, Мраморном, с их богатейшими коллекциями произведений искусства и парковыми ансамблями. Константин Николаевич вообще считался самым богатым из сыновей Николая I, ему принадлежало имение Стрельна, основанное еще Петром Первым, а после Крымской войны он приобрел на полуострове поместье Ореанда, где был построен изумительной красоты дворец. Однако после нескольких лет пламенной любви и рождения шестерых детей чувства угасли, и в семье воцарилось холодное отчуждение. Каждый боролся с ним по-своему.