– Понятно. – Леонид не знал, что сказать. На первый взгляд обычная история с неудачами и поражениями. На второй взгляд – Вика же сбежала. А могла врать мужу, съездить в путешествие. Потом жить, не любить. Не любить – значит, изменять. А она вот так поступила.

– Так, значит, ты сбежала действительно из-под венца?

– Значит, так, – улыбнулась Вика.

– И правда, что ты уже работаешь или от гордости врешь? – спросил Леонид сурово.

– Работаю, но мне надо начинать все заново. Поэтому я и беспокоюсь. А тут еще эта свадьба. Обязательно будут выяснения. Мама уже звонила, сказала, что я опозорила их на весь город и что теперь родители Антона с ними не разговаривают.

– Ну, их понять можно, – покрутил головой Леонид.

– Но ведь и меня понять можно. Я не могла с ним оставаться. Это было бы неправильно.

– Согласен. Ну, вот мы и приехали. – Леонид внезапно остановил машину перед большими воротами. – Здесь живет мой друг Виктор Калязин. Учились когда-то вместе. Сейчас иногда общие дела есть. Он хороший, понятливый. Вопросов не задает, в душу не лезет. Это я к тому, что не стесняйся. Мы с ним поговорим, а ты отдыхай. Участок у него огромный, с псом погуляй, в гамаке поваляйся. А на обратном пути мы с тобой решим, что можно сделать.

Хорошо?

– Хорошо, – улыбнулась Вика, – спасибо, что выслушал. Я же понимаю, что каждая вторая в Москве с такой историей.

– Но не каждая вторая сбегает из загса, – заметил Хитров.

Друг Калязин их уже ждал. Хитров позвонил ему еще утром, подтвердил, что придет.

– Я буду не один, – обмолвился он между делом.

– С Ольгой? – не удивился Калязин. Они часто здесь бывали, гуляли по берегу реки, которая была недалеко, обменивались новостями, потом Леонид и Калязин, уединившись, обсуждали дела, а Ольга шла писать свои нескончаемые учебные программы и составлять планы. Ольга и Калязин любили поспорить. Оба налетали друг на друга коршунами и призывали Леонида поддержать ту или иную точку зрения. Но Хитров спорить не любил.

– Почему ты не принимаешь участие в разговоре? – как-то спросила Ольга.

– Это спор. А я не умею спорить. Я не люблю доказывать свою правоту. Пусть она при мне остается.

Сегодня на вопрос Калязина Хитров ответил уклончиво:

– Ольга занята. Я буду один. Со своей знакомой.

Знакомая была красивая – это сразу подметил хозяин дома. Еще он подметил, что Хитров страшно смущается, а девушка держит себя очень свободно. «Интересно. Но, судя по всему, у них начало отношений. Придется брать разговор в свои руки», – подумал Калязин и по привычке затеял острый разговор.

– Вика, вот вы как относитесь к отечественному кинематографу? – спросил он.

– Никак, – просто ответила Вика и тем самым дала возможность хозяину дома разразиться речью. Вика оказалась находкой для этого застолья – она была почти безмолвна. Она не спорила, как это делала Ольга, она внимательно слушала, чем заслужила огромную благодарность хозяина дома.

– Приятно иметь дело с такими понимающими людьми! – заключил Калязин, совершенно упуская из виду, что за все время Вика произнесла не больше десяти слов. Но зато слушала она его с таким лицом, что казалось – это не монолог, а диалог. Никто не заподозрил бы в ней провинциалку со средним образованием. Леонид знал, что такое умение дорогого стоит.

Обед прошел быстро, и за все время никто ни разу не обиделся и не кричал, чтобы перебить соседа. Хитров был удивлен и доволен.

– И все же, кто это? – спросил Калязин, указывая взглядом на Вику.

Они только-только закончили обедать. Вика пробыла за столом приличное время, потом извинилась, взяла собаку и пошла в глубь участка.

– Это… – ответил Леонид и замолчал.

– Понятно. Все понятно. Даже объяснять не надо. Она красивая. И держится хорошо. Только немного злая.

– Ты тоже заметил? – удивился Хитров.

– А тут сложно не заметить. Вообще, все эти девушки очень похожи.

– Какие девушки?

– Те, которые пытаются здесь устроиться.

– Ты так это говоришь, словно это преступление – приехать в большой город в поисках лучшей доли и счастья, – понимая, что сейчас неизменно вступит в полемику, все же горячо воскликнул Леонид. – Заметь, они ничье место не занимают.

– Да разве дело в этом?

– А в чем? Что так раздражает тебя в таких, как она?

Калязин помолчал. Потом осторожно сказал:

– Я не про нее лично. Я вообще. Они, как правило, мечтают, чтобы им покровительствовали. Понимаешь?

– Понимаю, – кивнул Леонид. – Иногда нужна помощь. Иногда человеку не справиться.

– Общее место, ты же понимаешь, – фыркнул Калязин. – Непонятно, что ждать от таких отношений. Вроде привязанность, вроде любовь. А в голове все время эта мыслишка – почему она с тобой? Из-за денег? Из-за положения? В Москве хочет остаться? И вот как дурак мечешься между любовью и страхами…

– Слушай, – неожиданно перескочил Леонид, – я ведь никогда не спрашивал, вы с Аней так и расстались?

– Да, еле отсудил квартиру и дом, – буркнул Калязин.

– А ей что-нибудь досталось?

– Почему ей должно что-то доставаться? – взвился Калязин. – Она ни дня не работала. Сидела дома.

– У вас общий ребенок.

– Так ребенку и должно достаться!

– Но Аня же уже не та двадцатилетняя. Ей уже под тридцать. И оставить ее без угла только потому, что она не работала, а сидела с твоим ребенком, нельзя! – возмутился Леонид.

– Нельзя. Но она может жить в квартире, которая принадлежит сыну. Ее же это не устраивает!

– У меня здесь другая точка зрения. Я никогда об этом не думал, но вот сейчас пришел к выводу, что это неправильно. Сначала ты уговариваешь ее сидеть дома и гладить твои рубашки…

– У нас была экономка, – чуть ли не взвизгнул Калязин. – Рубашки сдавали в прачечную. Она их не гладила. И обед не готовила. Она только ждала меня вечером.

– Это большая работа – ждать мужа вечером, – улыбнулся Леонид, но тут же нахмурился и проговорил твердо: – Я очень рад, что Ольга меня ждет. Мне это приятно. И я чувствую себя увереннее от этого. Хотя ничего важного мы не обсуждаем. Мы просто вместе. Иногда просто молчим.

– Ольга – это совсем другое дело.

– Отчего же? – прищурился Хитров.

– Сам знаешь. У нее нет интереса. Она сама по себе. А эти девушки…

– Калязин, ты злишься, – мягко проговорил Леонид. – Ты еще не остыл от развода. Успокоишься и посмотришь на все это с другой стороны. С более оптимистической. Давай-ка обсудим наши дела.

– Давай, – согласился Калязин, с облегчением потирая виски, – а вообще-то, она хорошенькая. Даже красивая. Тебя понять можно…