Когда она томилась у него в заточении, Уолтер выложил ей все начистоту – рассказал, кто он на самом деле, откуда родом и что сотворил со своими родителями. За шесть лет до переезда к родному дяде и сразу после отъезда из Колорадо-Спрингс ей вдруг взбрело в голову сделать крюк через Канзас, чтобы своими глазами увидеть фермерские угодья семьи Грир, располагавшиеся в двух десятках километров от Эмпории. Там уже стоял новый дом с желтыми стенами, который был заметен среди кукурузных полей издалека – с пролегавшей мимо дороги. Ворота, что вели туда, в тот предвечерний час были распахнуты настежь. По подъездной дорожке она подкатила к дому и, остановив машину у старого зернохранилища, позвонила в парадную дверь. Ей открыла женщина лет тридцати, с тонкими чертами и мокрой тряпкой в руке. Мэри Бет представилась, женщина тоже. Звали ее Норма Хьюитт – Мэри Бет наплела ей, будто бы заблудилась, и попросила подсказать, как выбраться на Канзасскую платную автостраду. Норма, оказавшаяся приятной во всех отношениях женщиной, подсказала ей дорогу, а чуть погодя появились и двое ее сыновей лет десяти – они пришли посмотреть на чужачку, позвонившую в дверь. Слушая Норму, Мэри Бет думала – знает ли она, что́ здесь когда-то произошло… потом она поблагодарила ее за помощь и вернулась к машине с тягостным чувством, которое навевали на нее эти бескрайние поля, все еще скрывавшие что-то недоброе, – следы трагедии, разыгравшейся много лет назад, а может, и какой-нибудь другой драмы, более давней. Она села за руль и тронулась в путь – почувствовала облегчение, только отъехав на десятки километров от этой фермы, которая с тех пор стала тревожить ее в кошмарных снах как черное наваждение. На улице болтали и смеялись люди. Она схватила подушку, прижала ее к лицу и закричала что было силы.

И поклялась, что, вернув сына, сделает еще кое-что. Убьет его окончательно и бесповоротно – и на сей раз своими руками. На следующее утро ее разбудили автомобильные сигналы. Была половина одиннадцатого утра – за последние лет пять она, пожалуй, впервые просыпалась так поздно. Она потянулась и подумала о коллегах – Лидии и Харлане и о посетителях закусочной «У Рози»: ведь некоторые из них наверняка уже спрашивают, куда она пропала и почему не выходит на работу.

Никто не знал, что заставило ее уехать столь поспешно, – она сказала начальнику, что ей нужно несколько дней отпуска, чтобы проведать сильно приболевшую тетушку на западном побережье. Она оперлась руками на парапет и выглянула на улицу. В окн дома напротив показался мужчина. Выглядел он молодо – и она подумала о Дуэйне. Дуэйн…

Насколько ей было известно, он по-прежнему жил здесь, в Сан-Франциско. Они поддерживали связь с тех пор, как три года назад он объявился в Индиане вместе с Джошем и время от времени перезванивались, обмениваясь недавно переехал в большую квартиру в Телеграф-Хилл. Он не раз звал ее в гости, но она до сих пор вежливо отказывалась, ссылаясь то на загруженность по работе, то на нехватку времени, но не называя настоящих причин, не позволяющих ей приехать в Сан- Франциско, – откуда ей тогда было знать, что однажды ей все же придется вернуться, несмотря ни на какие отговорки.

Где-то в записной книжке у нее был записан номер телефона, но она понимала, что не может воспользоваться представившейся возможностью и позвонить ему, потому что ей не хотелось так или иначе вмешивать его в эту историю – слишком опасно. А когда все уляжется, можно будет и позвонить… Тодвайн пока не объявлялся.

Правда, еще было рановато – надо набраться терпения. Она еще разок взглянула на фотографию Скотта, сделанную Моррисом, и, как часто бывало, вспомнила последние мгновения, проведенные с ним вместе. Тем утром Скотт отказывался завтракать, и ей пришлось везти его к Лэмбам голодным, да и ей самой тогда было несладко: она вымоталась на новой работе и к тому же несколько ночей кряду не сомкнула глаз.

К тому времени Марта уже не одну неделю забирала ее сына к себе на весь день, пока она работала. А в то утро Мэри Бет опаздывала и мигом спихнула ей сына, успев только чмокнуть его в щеку перед уходом. То был торопливый поцелуй с землисто-горьким послевкусием. Откуда ей было знать, что она больше его не увидит, что Уолтер подкарауливал ее чуть поодаль, через несколько улиц…

С тех пор прошло много лет, но, всякий раз вспоминая об этом, Мэри Бет снова и снова переживала неуемную боль разлуки с сыном, чувствуя жгучую необходимость повидать его или узнать, по крайней мере, как ему живется, хотя при всем том она как мантру повторяла, что, как бы там ни было, приняла правильное решение, оставив сына у Лэмбов, поскольку у них ему, конечно же, будет лучше, чем у нее. И, в конце концов, она себя убедила. Но трагедия в Туин-Фолс все обратила в прах.

Сейчас, оглядываясь назад, Мэри Бет невольно задумывалась – если бы у нее хватило мужества оставить сына у себя, Лэмбы сейчас были бы живы и ей не пришлось бы расстаться с ним на долгих шестнадцать лет. Впрочем, откуда ей тогда было знать? Разве она могла заподозрить хоть на секунду, что подвергает их жизнь опасности? Кто теперь может ее судить? Она просидела весь день в гостиничном номере, с каждым часом нервничая все больше.

Тодвайн позвонил ей только вечером и сообщил, что, по имеющимся у него надежным сведениям, завтра днем Уолтер собирается с большей частью личной охраны в Лос- Анджелес, чтобы участвовать в вечеринке по случаю торжественного открытия принадлежащего ему ночного клуба в Мелроузе. И, пользуясь случаем, Тодвайн решил предпринять все возможное, чтобы совершить налет на его дом тем же вечером, как только он получит подтверждение, что Уолтер и иже с ним благополучно добрались до места.

Трое его людей, сменяя друг дружку, со вчерашнего дня следили за домом на Хейс-стрит, а сам он только что раздобыл планы здания – их передал ему знакомый из кадастровой службы. Квартира Уолтера занимала весь последний этаж. В других квартирах никто не проживает – их в основном используют под всякого рода склады. Точно установить место, где держат Скотта, пока не удалось, но Тодвайн рассчитывал расколоть оставшихся в доме подручных Уолтера, как только он и его люди до них доберутся. План состоял в том, чтобы в начале вечера прибыть на место и проникнуть в дом через заднее окно, выходящее в проулок. Они предполагали отключить охранную систему, подняться наверх по главной лестнице и, обезвредив охрану Кендрика, проникнуть к нему в квартиру, где, по всей вероятности, содержится в заточении Скотт.

Если все пройдет, как задумано, операция займет от силы минут десять. А когда найдут Скотта, его тут же перевезут в надежное место. Мэри Бет сказала, что со всем согласна, но хочет присутствовать на месте, а о том, чтобы сидеть у телефона и ждать звонка, не может быть и речи. Тодвайн, на другом конце линии, попробовал было ее отговорить, но в конце концов согласился – только при одном условии: в течение всей операции она не отойдет от него ни на шаг. В общем, к вечеру ей надлежало быть наготове – на этом их разговор закончился. С его слов все выглядело проще пареной репы, как будто он занимался такими делами каждый божий день и ни на миг не мог допустить, что все может пойти не так. Как раз об этом она сейчас и думала: что, если люди Уолтера не дрогнут и дадут достойный отпор… что, если ее сын будет ранен во время перестрелки или того хуже…