– Шеф, я...

– Я жду объяснений, а не оправданий! – повысил голос Паттерсон.

– Хорошо, я постараюсь объяснить. Вы слышали, что сказал Стрэчи старшему инженеру: с элементом питания что-то не так. И он проверил «Крону» тестером. Заряда в ней осталось не больше, чем в окурке. – Ахмед продолжил, даже когда к ним подошел Джош Уорд: – Я только могу предположить, что в руках у сапера был тестер, а тот работает от батарейки.

– Сапер, – акцентировал белый как смерть Уорд, – измерял напряжение в цепи. Внутри вольтметра не действуют сторонние силы, а разность потенциалов на его клеммах совпадает с напряжением.

– Это понятно. Я говорю о самом приборе, работающем от источника питания. Он-то и мог в принципе спровоцировать взрыв. Это первое. Второе – радиостанция. Третье – статика. Мы можем только гадать. Черт, если бы я мог оказаться на месте Стрэчи...

В глазах начальника инженерной группы агент военной разведки выглядел по меньшей мере странно.

Взрыв совпал по времени с прибытием к вокзалу Билла Арчера. Старший следственной группы, похоже, не удивился грохоту в вокзальном помещении и россыпи стекла, хлынувшего на улицу.

– Вот так встречают настоящих героев, – хмыкнул Арчер.

В здании вокзала он в первую очередь поздоровался с Уордом, которого знал несколько лет, и только потом подошел к Паттерсону.

– Надеюсь, вас не задело, – отнесся он с участием к военному разведчику.

– Не задело что? – огрызнулся Паттерсон.

Локерби

Уже в который раз непрошеные гости заставали Стивена Макгрегора с лопатой в руке. Можно было подумать, что он только и делает, что перекапывает грядки или бесцельно перекладывает с места на место пласты земли. Причем не обычной лопатой, а подарком зятя к его 63-летию: отточенной, блестящей, с полированной ручкой, в черном футляре – как музыкальный инструмент. Стивен хмыкнул, подумав об этом, и прислонил подарок к сараю.

Этот дом и все хозяйственные постройки Стивен возвел собственными руками. У него не было строительного образования, но внутри его жил дух строителя. Когда Макгрегор возводил дом, он горел желанием построить его... не торопясь, чтобы получился он добротным, может быть, даже на зависть соседям. Он представлял детей в их детских комнатах, себя и жену – в спальне, всех вместе – в гостиной. В итоге получилось три спальни, как будто он был султаном, две детские, две гостиные (одна главная), библиотека, где он вдоволь курил и играл на бильярде, столовая. Дом стал его гордостью. Сам же Стивен считал его недостроенным и подумывал сделать пристрой – как у замка. Жена была не против, дочь – тоже, только склонный к праздности зять недовольно морщился – ведь ему в этом случае придется помогать тестю; а о том, что фактически тесть старался и для него тоже, он в расчет не принимал.

Роскошный сад, неотделимый от дома, казался бесконечным из-за некоей запутанности, названной самим Стивеном лабиринтностью. Клумбы, кусты, деревья прорезали извилистые дорожки из терракотовой плитки, сходящиеся на центральной площадке, венцом которой служил фонтан; его включали только по праздникам.

– Мистер Макгрегор?

Стивену показалось, за спиной лысоватого незнакомца спрятался Натан Паттерсон, он-то и приветствовал хозяина дома.

– Да? А вы кто? – ответил он недружелюбно.

– Меня зовут Андрей, мою спутницу – Руби. Мы можем с вами поговорить?

Стивен на секунду замешкался, прежде чем открыть калитку и пропустить гостей в свой сад-лабиринт. Он то ли что-то слышал об этой женщине, то ли видел ее раньше. Она, как ему показалось, пыталась остаться в тени мужчины с арабской внешностью, и такое поведение было бы естественным для арабки, но она – англичанка, скорее всего. А вот имя – еврейское. Он не мог не вспомнить любимую актрису своей матери – Барбару Стэнвик, урожденную Руби Кэтрин Стивенс, снявшуюся в фильме «Поющие в терновнике». И он вспомнил, где и при каких обстоятельствах видел эту Руби, когда жестом гостеприимного хозяина предложил ей стул.

Да, это она, Руби Уоллес, главный свидетель кентерберийского теракта. Да, это он, ар-Рахман, ливийский террорист, от рук которого погибло больше двадцати человек.

Но Стивен Макгрегор и виду не подал, что удивлен. Дождавшись, когда Рахманов займет предложенное ему за садовым, стоящим в тени столом место, он сел сам и, пошамкав губами, как будто у него сместились протезы, отрезал:

– Я вас знаю.

В его груди что-то перевернулось. Он почувствовал связь между трагедией 1988 года и нынешней, хотя она была очевидна. Но связь эта имела принципиальное значение, как ответ на вопрос, не дающий ему нормально заснуть вот уже больше двадцати лет. Конечно, эта связь затрагивала и его дочь, которой в этом году исполнилось бы сорок...

– Погодите, я принесу чаю. Не беспокойтесь, я не собираюсь вызывать полицию. Во всяком случае, не сделаю этого, пока не выслушаю вас. Черт возьми, наверное, все эти годы я ждал именно вас.

С этими словами, которые произвели на Руби сильное впечатление и даже выбили слезу, Стивен Макгрегор оставил их вдвоем.

Он вошел в столовую, налил полный чайник воды, включил под ним газ и тяжело опустился на жесткий стул. Бросил взгляд на жену и оставил ее вопрошающий взгляд без внимания. Посмотрел в окно на спешащего из флигеля к дому зятя и отчего-то вспылил на него: «Какого черта он летит, как на пожар? Издали распознал в госте ливийского мстителя?»

Ливийский мститель.

Макгрегор, честно говоря, устал размышлять на тему конфликта в Ливии, что начался он с волнений, произошедших в феврале 2011 года в соседних с Джамахирией Тунисе и Египте, и вылился-таки в вооруженный мятеж. Этот агент военной разведки Натан Паттерсон почти разбил все его устаревшие взгляды и наверняка увидел это в усталых глазах 64-летнего Стивена. Он словно говорил: «Живи своей жизнью здесь, в Шотландии. Какое тебе дело до палача, пролившего кровь своего народа?» Стивен мог возразить: «Своего восставшего народа. Это вы, агенты британской разведки, провоцируете восстания».

Это сейчас Стивеном овладело упадочническое настроение, но еще неделю тому назад он с гневом следил за стремительными событиями. Вот американцы и их часть операции под названием «Одиссея. Рассвет». Вот родные британцы со своей частью, названной «Эллами», и не только со своим уставом, но и с вооруженными силами, а вот канадцы (операция «Мобайл»). Вот гордые от того, что в одном ряду со Штатами и Великобританией, – вооруженные силы Норвегии, Бельгии, Дании, Италии, Испании, Катара, Румынии, Болгарии, Турции, Греции. Рвутся в бой и публично вопят об этом Албания, Австралия, Германия, Иордания, Швеция, Хорватия, Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты. Больше всего против Каддафи ощетинилась Франция.

У Стивена сложилось стойкое чувство, что на землю вторглись инопланетяне с целью поработить планету, но встретили ожесточенный отпор. Как там Муаммар Каддафи назвал действия западных стран – «агрессией крестоносцев и колониалистов»? В общем и целом война в Ливии виделась Макгрегору такой же грязной, как и ее закваска.