– Ложись, – приказала она, кивнув на постель.

Он молча посмотрел на нее, затем подчинился. Руки Кэтрин ужасно дрожали, когда она стаскивала с плеч бретельки ночной рубашки. Наконец она сняла рубашку, и та скользнула на пол у ее ног. По какой-то необъяснимой причине она безумно нервничала. Почти так же нервничала, как в первую брачную ночь.

Хотя глупо было нервничать. Они ведь провели вместе уже много ночей, и она прекрасно знала, что нужно делать. И все же она нервничала. Возможно, потому, что никогда еще не брала инициативу на себя. Никогда еще не расточала мужу таких любовных ласк. А теперь ей хотелось сделать именно так. Не из жалости и не для того, чтобы утешить его. Нет, ей хотелось разжечь в муже ту искру страсти, которую он всегда разжигал в ней. И еще она надеялась, что ей удастся найти какой-нибудь способ сохранять контроль над собственными чувствами.

– Боже мой, какая ты красивая при таком свете, – проговорил Доминик почти шепотом.

Кэтрин вспыхнула и бросила взгляд на камин, пламя которого и в самом деле освещало ее самым выгодным образом. Что ж, может, это был знак того, что сама судьба желала, чтобы она подарила мужу эту ночь наслаждений.

– Ты бы видел, какой ты в этих отблесках, – прошептала она в ответ и легла рядом с Домиником.

Он тут же потянулся к ней, но Кэтрин отстранила его.

– Нет, нет, нет, – строго сказала она. – Лежи.

Муж покосился на нее и спросил:

– А что, если мне вовсе не хочется быть пассивным участником твоих игр, моя маленькая Кэт?

Она положила руку ему на ногу и провела ладонью до самого колена. Он шумно выдохнул, и она улыбнулась:

– Ах, Доминик, ты никак не сможешь быть пассивным.

Очень медленно и осторожно она довела ладонь до его бедра, и Доминик со стоном подался навстречу ее руке. Но Кэтрин игнорировала его возбужденную плоть. Пока игнорировала.

– Собственно говоря, я собираюсь сделать все возможное для того, чтобы ты стал активным и горячим участником, – прошептала она с такой соблазнительной бойкостью, какой и сама в себе не подозревала.

Доминик снова застонал, когда жена склонилась над ним и ее длинные роскошные волосы легли на его бедро в опасной близости от возбужденной плоти. Затем ее волосы передвинулись к его груди. Инстинктивно он протянул к ней руки, но Кэтрин не стала падать в его объятия. Она с улыбкой отстранила его руки и проговорила:

– Ты же знаешь, какой будет ответ на твой невысказанный вопрос.

Теперь ее лицо находилось совсем рядом с его лицом, и дыхание ее было необыкновенно сладостным. От нее пахло клубникой, и запах этот смешивался с цветочным ароматом, исходившим от ее волос. Это было дивное блаженство, ароматный рай, которым он мог бы наслаждаться вечно.

Тут она снова его поцеловала, и он пришел к выводу, что наслаждаться вечно ее вкусом – это близко к идеалу. Странно, что никогда прежде он не обращал внимания на то, каковы женщины на вкус. Впрочем, Кэт была несравненна, он никогда еще не встречал такой женщины. Губы ее были как вино, а кожа – как сливки. Он нисколько не сомневался, что смог бы вкушать от сладости ее тела много дней напролет, прежде чем возникла бы необходимость подкрепиться чем-нибудь иным. И он всерьез подумывал: а не проверить ли на практике эту теорию?

Наконец она отстранилась и, вновь заглянув ему в глаза, прошептала:

– Обожаю целовать тебя. – Она провела пальцами по его груди и чуть задела ногтем один из его сосков.

Доминика тотчас же словно жаром опалило, и он прохрипел:

– Тогда поцелуй меня снова.

Кэтрин рассмеялась:

– Что ж, хорошо.

Она стала склоняться над ним, но губы ее приближались вовсе не к его губам. Она одарила жарким поцелуем тот из его сосков, которым прежде играла. Громкий стон сорвался с его губ, и Кэтрин снова рассмеялась. Затем приблизила губы к его уху и прошептала:

– Дорогой, я, кажется, знаю, что тебе нравится больше всего.

В следующее мгновение губы Кэтрин скользнули к его животу, и тотчас же рука ее коснулась его возбужденной плоти. Когда же и губы ее оказались рядом с рукой, он громко вскрикнул – вскрикнул от неожиданности.

А впрочем, что могло быть естественнее, чем такой поцелуй, интимнейший из поцелуев? Ведь и он целовал ее точно так же множество раз. И, как ни странно, не было в ее движениях ни малейших признаков робости. Не будь он уверен в обратном, никогда бы не подумал, что она делает это в первый раз.

Она целовала его как женщина, которая прекрасно знает, как именно надо целовать. Но вовсе не опыт сделал ее такой искусной. «Просто она уже успела узнать мое тело», – подумал Доминик, и это открытие привело его в изумление и в восторг. Было совершенно очевидно: те недели, что они прожили как муж и жена, она внимательно изучала, как именно он ее ласкал, и примечала, что ему доставляет наслаждение. И вот теперь она способна довести его до безумия своими ласками.

– О Боже, Кэт, я больше не выдержу! – прохрипел он, судорожно комкая простыню. – Кэт, прошу тебя, пожалуйста…

Она подняла на него глаза и кивнула:

– Хорошо, дорогой.

Осторожно передвинувшись на постели. Кэтрин уселась на мужа верхом. Он ощутил жар ее тела и ее готовность, когда она приблизила его набухшую плоть к своему лону. Затем она сделала едва уловимое движение бедрами – и он обнаружил, что вошел в нее.

В следующее мгновение она снова сделала движение бедрами, и Доминик почувствовал, что уже качается на волнах наслаждения. Его ладони тотчас же легли ей на бедра, и все мысли вылетели у него из головы.

Кэтрин содрогнулась, когда ощутила, как они соединились. Она не уставала поражаться, как же замечательно они с Домиником подходят друг другу. Словно его тело было создано с единственной целью – доставлять ей наслаждение. Она двигалась все быстрее, и муж раз за разом приподнимался ей навстречу. В какой-то момент он приподнялся чуть выше, и Кэтрин почувствовала, как он впился поцелуем в ее сосок. Она громко вскрикнула и стала двигаться еще быстрее, как бы требуя большего. И Доминик не разочаровал ее; крепко сжимая ее бедра, он устремлялся ей навстречу все энергичнее.

Содрогаясь всем телом и запрокинув голову, Кэтрин взмолилась:

– О, Доминик, скажи мое имя! Произнеси его, пожалуйста!

Он в очередной раз приподнялся, подводя ее к вершине блаженства, и Кэтрин, не в силах более сдерживаться, испустила вопль восторга. Он присоединился к ней через долю секунды, выкрикивая ее имя и извергая в нее свое горячее семя. Затем привлек ее к себе и нежно поцеловал.

Довольно долго она лежала, совершенно обессилев, наслаждаясь ощущением тепла и уюта. Наконец муж уложил ее рядом с собой и снова обнял.

– Знаешь, – прошептал он с улыбкой, – а мне нравится, что у моей Кэт есть коготки.