– Вы с ней близки?

– Она уже умерла. Но у меня остались чудесные воспоминания. – Отодвинув стул, он поднялся и взял меня за руку. – Пойдем.

Мы вышли на небольшой балкончик с видом на озеро. Занавески дрожали на ветру, и я теснее прижалась к нему.

– А что бы ты хотел получить на день рождения? – спросила я, уверенная, что он предъявит целый перечень гадких требований.

– Я уже это получил.

Он очень нежно поцеловал меня. Это выбило меня из колеи. Я привыкла к жадному, требовательному, настойчивому Трою, но этот нежный, ранимый Трой рвал мне сердце.

– Пойдем, – потянула я его в комнату. – Через час мне надо возвращаться.

Но он лежал рядом со мной, поглаживая мне руку, играя моими волосами, и его совершенно не волновало, что наше время уходит.

– Для своих тридцати четырех ты очень уж горяча, – поддразнил он.

– Да и у тебя есть кое-что забавное, такое тридцатичетырехлетнее, – моя рука скользнула вниз, накрывая его.

Так оно и началось. То, как он взял меня в первый раз, – только он этого не сделал, по крайней мере, пока я не начала умолять его. А он дразнил меня: подводил самый кончик стержня к моему входу, легчайшее касание – и снова отстранялся. Он терся об меня. Дразнил, дразнил, дразнил. Пока я не стала сплошной пустотой. И страстью. Дрожащей от жажды.

Его губы, язык, пальцы и ладони довели меня до самого края. И снова. И снова. Но этого было мало. Я хотела сплавиться с ним. Ощутить его у себя внутри, в себе, собой.

Когда я обхватила его ногами, вонзила в него пятки, вынуждая и направляя его, он наконец сдался с низким рычанием.

– Погоди, – сказал он, отыскивая штаны.

Я услыхала, как рвется фольга. Когда он повернулся ко мне, я прижала ладонь ко рту.

– Что? – спросил он.

Я замотала головой.

– Да ты… Шейда, ты что, смеешься?

Я прыснула не в силах больше сдерживаться.

– Он… Он красный, – указала я на презерватив.

– Это вишня.

– Он выглядит таким… злобным. Какая-то жуткая вишня.

– Шейда. Впредь никогда не показывай на член мужчины со смехом.

– Прости, – хихикнула я. – Но просто… Я никогда раньше не видела надетый презерватив. Это так…

– Жутко. Жуткая вишня. Я понял, – ответил он. – Из всех возможных сценариев для такого момента – и можешь мне поверить, я много думал об этом, – я в жизни бы не вообразил такой твоей реакции.

– А ты думал… – Я смахнула слезу. – А что ты думал?..

– Восторг. Изумление. Обморок. Ну, знаешь, как обычно.

– Ну все равно что-то не похоже, чтобы ты принял мою реакцию на свой счет.

– Ну, может, не этим местом, – указал он на причину моего веселья. – Но тут, выше! Тут, выше, я просто уничтожен. Напуган на всю жизнь. И мне теперь понадобится много сеансов весьма интенсивной терапии.

– Бедный малыш. Я могу тебе как-то помочь?

– Можешь приступить к этой терапии немедленно.

Я погладила его, и он застонал. Было так странно ощущать его в этой пластиковой обертке. Мои руки осторожно исследовали скользящую поверхность.

– Погоди, – остановил он меня. – Ты сказала, что никогда раньше не видела презерватив?

– Я сказала, что не видела его надетым.

– Значит, ты на таблетках?

– Нет.

– Но как же?

– Ну… Я не… Хафиза так часто не бывает дома…

– Ясно, – оборвал он меня.

Упоминание имени мужа повлияло на нас, словно ушат холодной воды. Мы лежали в постели, еще вместе, но уже врозь.

У меня вырвался тихий всхлип.

– Не надо, – обнял он меня. – Не разрушай такой прекрасный момент.

– Какой момент? – всхлипнула я.

– Вот этот, – он обхватил руками мое лицо и посмотрел на меня.

И все снова вернулось. Вот так просто он отодвинул все остальное.

На мне не осталось ни сантиметра, который он не попробовал бы. От промежутка между бровей до ямки пупка, от выемки на спине до подъема ступни. Когда он наконец расположился в колыбели моих бедер, я закрыла глаза, чувствуя лишь его обжигающее проникновение внутрь меня.

– Ты такая тесная, – прошипел он, вонзаясь в меня медленными, долгими движениями.

– А-а-ах, – ахнула я от полуболи, полунаслаждения.

– Все в порядке? – его голос звучал хрипло от сдерживаемой страсти.

Я кивнула, поднимая бедра ему навстречу, желая большего, но вместо этого он отстранился.

– Я только хотел растянуть тебя, – сказал он, когда я начала было протестовать.

Он скользнул в меня двумя пальцами и начал двигать ими в сводящем с ума ритме: туда-сюда, из стороны в сторону и кругами внутри. Его большой палец теребил мой клитор, а сам Трой наблюдал, как я делаю глубокие резкие вдохи.

– Давай сама, – сказал он таким знакомым интимным тоном.

Я повернулась на бок и начала ритмично сжимать бедра, а его пальцы так и остались во мне. Не прошло много времени, и он ощутил, как я начала сжиматься вокруг них. С приглушенным стоном он снова повернул меня на спину и вошел в меня, заглушая губами мой восторженный крик.

На сей раз сопротивления было меньше. Он вошел глубже, давая мне возможность приспособиться к его толщине, даже когда ощутил, как меня охватывают оргазмические спазмы.

– О-о-ох, – просунув руки под мои бедра, он приподнял меня и погрузил свою горячую плоть в пространство между моих ног.

Мой рот образовал беззвучную «О», когда я приняла его трепещущую твердость.

– Шире, – скомандовал он, раздвигая мои бедра.

Я обхватила его ногами, и он погрузился еще глубже.

– Ты даже не представляешь, как ты хороша, – он взглянул на меня безумными, словно от лихорадки, глазами и начал раскачиваться, опираясь на локти, запустив пальцы в мои волосы.

Да. Да-а-а-а! Я укусила его за плечо, вдыхая запах его тела. Никогда в жизни я не сознавала ничего так ясно, никогда не понимала, как же я хожу с такой глубокой пустотой внутри, когда он заполняет ее настолько целиком, настолько полностью.

Он был то нежным, то жадным – нежное, чувственное движение сменялось быстрыми, жесткими рывками. С каждым рывком я теснее прижималась к нему, кровь шумела у меня в ушах, и, наконец, я почувствовала, что он начинает терять последние капли контроля. Но он все еще ждал.

Я обхватила его лицо ладонями, чтобы он увидел, что я говорю. Потом, вращая бедрами, прижалась к нему изо всех сил.

– Шейда-а-а-а-х-х-х, – глухо прорычал он.