– У меня много встреч, – повторил Александр самым холодным тоном, который мог изобразить. – Что, вы хотели мне предложить?

– Шанс остановить Меттерниха. Как вы знаете, он жаждет прибавить Нвенгарию к своим землям. Под протекторатом Австрии уже находятся все соседние с вами страны, и принц Меттерних вечно спрашивает: почему вы сопротивляетесь?

– Потому что дорожим своей независимостью, – сразу же ответил Александр. – Мы будем сражаться до последнего человека – предпочтительно до последнего человека в армии Меттерниха, – и он удостоверится в этом, если попробует пробиться через наши горные перевалы.

– Именно так я ему и сказал. – Фон Гогенцаль осклабился и пыхнул сигарой. – Но видите ли, друг мой, я нашел дорогу в Нвенгарию. Ваши перевалы хорошо защищены, это правда, но, как это ни смешно, их можно взломать.

– Что за дорога? – жестко спросил Александр.

– Все зависит от вас. Я пообещаю, что не поделюсь своими розысками и соображениями с Меттернихом. У него есть манера брать то, что ему полезно, и выбрасывать человека, который ему помог.

– Итак, вы желаете продать мне информацию? Потому что я больше заплачу?

– Вы прямолинейны, ваша светлость.

– Жена сказала то же самое. Я действительно очень занят, прошу вас переходить к делу.

– Разумеется. Я деловой человек и хотел бы получить вы году, но я не предатель, я ничего не сделаю против Австрийской империи. С другой стороны, я не чувствую себя обязанным давать Меттерниху информацию ради того, чтобы он контролировал еще больше территорий. Нвенгария нам не угрожает.

– Нет, – согласился Александр. – Нвенгарийцы не собираются расширять свою территорию. Они счастливы тем, что имеют, и ведут только освободительные войны.

– Я поделюсь с вами информацией как с другом, чтобы вы могли принять меры. Именно так поступают друзья, помогают друг другу.

Александр почувствовал отвращение.

– Чего вы хотите от меня? Денег?

– Нет-нет, ваша светлость, не надо упрощать. Это для англичан, они некультурные. Вы пробовали их вино? Никуда не годное. А платья их женщин? Моя жена упала бы в обморок при виде такой безвкусицы. Я счастлив, что она предпочла остаться в Вене, в цивилизованном месте.

– Вы не ответили на мой вопрос.

– Прошу прощения, я не думал уклоняться. – Фон Гогенцаль сдвинулся к краю кресла. – Чего я хочу за информацию, которая может предотвратить конец Нвенгарии, – так это вас.

Александр замер. Фон Гогенцаль смотрел на него, как кот на мышиную нору.

– В каком смысле? – спросил Александр спокойным голосом.

– Чем вы готовы пожертвовать? Жизнью? Службой? Ролью герцога?

Александр встал.

– Вы ничего не знаете, – прорычал он. – Вы алчный маленький человечек, вам нечего мне дать. Я никогда не стал бы связывать себя обещанием с таким, как вы.

Фон Гогенцаль встал.

– Свяжетесь, Вы – ключ к Нвенгарии, ваша светлость. Не принц Деймиен с его пророчеством и длинноногой принцессой. Если бы не вы, королевство бы распалось еще при старом принце-императоре. Я знаю. Я наблюдал. Вы убедили Деймиена вернуться в королевство, а что он сделал для вас? – Он надменно ухмыльнулся. – Выкинул вас как можно дальше, в Европу, чтобы вы присматривали за невоспитанным англичанином. За вашу преданность, за вашу работу наградой стало изгнание. В этом мы с вами схожи.

Александр смотрел на него холодным взглядом великого герцога.

– У меня с вами нет ничего общего. Вы не более чем мелкий чиновник при кабинете Меттерниха.

Фон Гогенцаль хохотнул, не обидевшись.

– В то время как вы второй по могуществу человек в Нвенгарии. И все же, мой друг, вы нуждаетесь во мне, если хотите восстановить свое положение.

– Я не пойду против Деймиена. Он управляет страной по праву, и если я должен оставаться за сценой, то так и буду делать. Я хочу процветания Нвенгарии, а не собственной славы. Вот почему между нами нет ничего общего. – Александр демонстративно достал из кармана часы и посмотрел на них. – Поскольку вам нечего мне предложить, я уезжаю. Мне предстоит действительно важная встреча.

Фон Гогенцаль перестал улыбаться, и свет в его глазах Александру не понравился.

– Отдайтесь мне, ваша светлость. Вам же будет легче, если вы отдадитесь сейчас и добровольно. Позднее это будет не так легко сделать.

Александр пронзил его взглядом.

– Если вы будете мне угрожать, уверяю вас, вы об этом пожалеете.

– Никаких угроз, ваша светлость, я только констатирую истину. Если вы последуете за мной, опасность будет меньше, причем не только для вас, но и для вашей прелестной жены. И для сына. Ему ведь всего шесть лет, кажется. Слишком юный возраст для опасностей.

В Александре опять вспыхнула жажда крови. В каждом нвенгарийце живет страсть к кровопролитию, эта черта не стерлась за восемьсот лет жизни на равнине после того, как его народ спустился с гор. Он и раньше испытывал подобное волнение, но на этот раз оно было другим. Он хотел сдаться сидевшему в нем логошу, выпустить зверя и разорвать фон Гогенцаля раньше, чем тот успеет вскрикнуть.

Мысленным взором Александр видел, как он это сделает, и знал, что у него хватит силы.

Но Александр – великий герцог командовал дольше, чем логош. Он поборол себя, зная, что политические игры, в которых он принимает участие, куда важнее, чем его потребность скрутить фон Гогенцаля. Фон Гогенцаль в этой игре был дилетантом. Александр за ним присмотрит.

Он снова обрел контроль над собой, применив медитацию, которой его научил Мин.

– Вы во второй раз пытаетесь спровоцировать мою ярость. Хотелось бы знать зачем.

– Со временем узнаете, – ответил австриец. – Тогда вы вспомните этот разговор и пожалеете, что не приняли мое предложение.

– Плевать мне на ваши предложения, – сказал Александр и широкими шагами вышел из комнаты.

На улице Александр велел охраннику по имени Юлий сесть вместе с ним в карету.

– Следи за фон Гогенцалем. Докладывай, куда он ходил, с кем говорил, что делал. И если я велю тебе допросить его, пользуйся любыми средствами. Другим не причиняй вреда, но его в случае необходимости можешь пытать, я не возражаю.

Юлий, огромный нвенгариец со сверкающими голубыми глазами и добродушной улыбкой, согласно кивнул:

– Да, ваша светлость.

Александр с неспокойным сердцем думал о разговоре с фон Гогенцалем. Он представил себе Миган, вспомнил, как она спала рядом с ним, доверчиво свернувшись клубочком, потом вообразил сцену, как наемный австриец холодными пальцами беспощадно сдавливает ее нежную шейку, и в нем вскипела ярость.