Кельтская поэтесса. Мирные мысли испарились, и где-то за полями замаячил трейлерный парк в Бороубридже. Что делать? Конечно, сначала заглянуть в туалет, но что, если она пропустит уход кельтской поэтессы? Но даже если она увидит ее, то что сказать? Пока эти мысли метались в ее голове, задняя дверь открылась.

На самом деле Пэт никогда не встречала кельтскую поэтессу, но за несколько недель у нее сложился устойчивый образ. Сиреневый жилет и почти наверняка какая-то черная кожаная куртка. Подстриженные волосы, возможно, выкрашенные в синий или фиолетовый цвет, и определенно пирсинг в носу. Но девушка, которая начала бороться с огромным навесным замком, настолько отличалась от этого образа, что Пэт на мгновение решила, что это кто-то другой. Ее длинные медовые волосы представляли собой нечто среднее между нимбом вокруг головы и шалью на плечах, а одета она была в изумрудно-зеленый жакет и длинную юбку. Она подняла глаза и увидела Пэт.

–Чудесная ночь,– выпрямилась девушка.– Я Индия, подруга Лиама.

Почему, почему все важные встречи всегда происходят тогда, когда тебе не терпится в туалет?

–Если вы подождете минуточку, я отвезу вас домой,– предложила Пэт. Она вдруг почувствовала, насколько помятым всегда выглядел ее «благоразумный синий» несколько часов спустя.

–Спасибо.– Кельтская поэтесса тепло улыбнулась; ни тени высокомерия или снисхождения.– Но завтра мне понадобится этот драндулет.

–Я могу легко положить его в багажник.

–Спасибо, но мне всего пять минут. А в такую ночь хорошо ездить на велосипеде, понимаете?– Пэт знала, вернее, могла понять. Она мудрая, пришло на ум Пэт. Мудрая. Как так получилось, она не знала, ведь Индии было семнадцать, но в девушке, сродни ночи, чувствовалась какая-то спокойная мудрость.

–Как прошел ваш вечер?– спросила Индия, застегивая куртку. Насколько Пэт могла судить, остальная ее одежда была застегнута как следует, пуговицы не перепутаны, ничего наизнанку.– Лиам сказал, вы собирались в тот новый винный бар.

Пэт вдруг отчетливо невзлюбила свой «благоразумный синий».

–Хорошо,– выдавила она. Даже перед ребенком ночи с мудрыми зелеными глазами Пэт не смогла бы распутать весь этот изматывающий клубок событий.– Лиам наверняка наговорил кучу всего о пожилых дамах, устроивших кутеж.

–Вы же знаете Лиама,– рассмеялась Индия, и Пэт неожиданно присоединилась к ней.

Ты понимаешь моего сына, подумала она. Пэт вдруг пришло в голову, что многим удается поддерживать отношения в колледже на расстоянии.

–Как он?– внезапно вырвалось у нее. Пока эти слова не прозвучали, она и не подозревала, что собирается их произнести.

Индия помедлила – одна нога на земле, другая на педали – и ответила не сразу. Девушка посмотрела на Пэт.

–Интернет. Он истощает душу,– наконец произнесла Индия. Ее слова прозвучали как пророчество, а глаза внезапно стали черными и мрачными.– Люди что-то говорят, и это оказывается на всеобщем обозрении, понимаете?– Казалось, она рассердилась, но потом покачала головой.– Но у Лиама достаточно здравого смысла, чтобы справиться с этим, и, я не знаю, может быть, в каком-то смысле это даже хорошо?– Она улыбнулась на прощание, села на велосипед и с грохотом уехала по гравийной дороге.

Интернет истощает душу? Что она имела в виду? Пэт хотелось задержаться на улице и поразмышлять о встрече с этой девушкой, которая оказалась совсем не такой, как она ожидала. Но Пэт знала, что у нее осталось меньше минуты, чтобы добраться до уборной внизу.

Позже Пэт постучала в дверь спальни Лиама. Хотя раньше никогда не стучала. Она могла точно определить дату, когда наступила эта перемена: он переехал в старую комнату Эндрю, когда тот уехал в Лафборо. Лиам повесил на дверь табличку из серии «Сохраняйте спокойствие»– «Сохраняйте спокойствие и идите прочь». И с тех пор она стучала.

Голос прозвучал не очень приветливо, но и не откровенно недовольно.

Пэт открыла дверь и окинула комнату взглядом в поисках улик, хотя в чем именно они могли заключаться, она не была уверена. Испорченные простыни? Нижнее белье, свисающее на абажуре? Ничего такого, более того, в комнате царило спокойствие, как будто в ней каким-то образом сохранилось присутствие Индии. Горела лампа, играла тихая музыка. Окно было открыто, впуская легкий запах с полей. Ларсон, расположившийся на подоконнике, посмотрел на нее одним глазом, как бы говоря: «Не начинай».

–Как дела?– спросила Пэт.

–Хорошо.– Сын не обернулся, а она заметила, как он быстро закрыл на компьютере то, чем занимался. Пэт снова подумала о словах Индии: интернет истощает душу.

–Как прошел поход в «Орден Пино»?– устало поинтересовался он.

–Насыщенно.– Она не могла лгать, но и вдаваться в детали не собиралась. Пэт не была уверена в том, что именно хотела сказать, и в итоге с ее губ соскользнуло единственное слово:– Интернет.

Его лицо не столько изменилось, сколько застыло, напомнив лису, которую она чуть не сбила однажды ночью,– сияющие глаза расширились в свете фар.

–Что с ним?– Он безуспешно пытался придать легкость и безразличие своему голосу.

Пэт не знала, что сказать дальше, но тут его лицо приняло более привычное выражение.

–Ты про свои номера?– Тон Лиама сменился хорошо знакомым раздражением.– Я уже сказал, что два номера ничем не помогут.

–А.– Пэт осознавала, как дрожат ее голос и пальцы, пока она копалась в своей сумке. С чем бы ни было связано застывшее лицо сына, она просто не могла смотреть на него сейчас.– Номера,– она протянула ему листы Тельмы.

–И что ты хочешь, чтобы я с ними сделал?

–Ну, поискал их,– сказала она, сама не имея ни малейшего представления.– Это связано с мошенничеством.

Он вздохнул и отвернулся. Очевидно, ей пора уходить, но Пэт еще не закончила.

–Я видела, как Индия уезжала.– Как только она произнесла эти слова, они показались ей слишком яркими и неуклюжими… фальшивыми.

Лиам посмотрел на нее, внезапно снова став внимательным.

–Она мне нравится. Хорошая девушка.– Молчание, все тот же пристальный взгляд.– Между вами что-то есть?

Пэт ненавидела задавать такие вопросы в лоб. Но в последние годы она пришла к убеждению, что в случае со взрослыми сыновьями определенные вещи нужно спрашивать именно в лоб.

Он повернулся к ней не сразу. Казалось, его взгляд застыл на плакате с Гэндальфом.

–Что значит «что-то»?

–Ну, что-то. Между вами,– решительно сказала Пэт, отказываясь замалчивать очевидное.

–Возможно, не в том смысле, который ты имеешь в виду.– Лиам улыбнулся. Что значила эта улыбка?

Что вообще все это значит? Боже, пожалуйста, только не этот ужасный термин «друзья с привилегиями»! Ладно, настало время переходить к сути.

–Главное, будь осторожен.– Она вздохнула.– Ну, знаешь, защита.