–Прости меня, Господи,– сказала она зеркалу.– Прости мне мою ложь.– По правде говоря, лицо в отражении не выглядело очень уж раскаявшимся. После разговора с Тедди и поездки в Рейнтон она чувствовала непреодолимую потребность что-то сделать. И вот она это сделала. Тельма подумала о миссис Темпл. Не перестаралась ли она? Эти движения руками? Болтовня? Адреналин еще не выветрился, она продолжала расчесывать волосы, вспоминая, как играла Бланш Дюбуа в той постановке «Трамвая “Желание”» вколледже. …сколько лет назад? Слишком много. Она была отнюдь не главной претенденткой на эту роль, но за две недели до премьеры первая Бланш поссорилась с режиссером (расставшись с ним в процессе), и Тельму быстро повысили с роли второй соседки. Ну и шуму же было!

Она вспомнила слова из рецензии в «Рипонском вестнике»– «неприкрытая сексуальность». Совсем не то, что нужно для начинающей учительницы младших классов на втором году стажировки в 1971-м. Ее руководитель недвусмысленно посоветовал ей сосредоточиться на преподавании, а Тедди, с которым она к тому времени встречалась уже около трех месяцев (дружеские свидания и прогулки за ручку), вдруг стал очень нервным, исхудал и все смотрел на нее – и в итоге однажды в три часа ночи постучал в ее дверь с предложением руки и сердца.

Мысленно встряхнувшись, Тельма вернулась в настоящее: не стоит слишком часто вспоминать прошлое. Тем не менее она позволила себе улыбнуться, думая о минувших днях, пока распечатывала фотографии, сделанные на мобильный, и искала телефонные коды регионов.

–Я вот что думаю.– Лиз сделала решительный глоток своего «вина недели».– Нам нужно пойти в полицию и рассказать все, что знаем. Все.– Она решительно отставила бокал и с сомнением оглядела «Орден Пино». Зря она беспокоилась о шумной толпе: впомещении бывшего почтового отделения собралось не более семи человек. Исчезли потертая черно-белая плитка, обшарпанные стены с лимонной штукатуркой и высокая стойка, за которой много лет деспотично властвовала Нэнси; им на смену пришли простые деревянные полы, занозистые низкие столы и такие же низкие табуреты и скамейки, ни одна из которых не подходила для бедра Пэт (все еще проклинающей интенсивную зумбу).

–В конце концов, это полиция, и они знают, что делают.

Ее подруги обменялись сдержанными взглядами.

–Если полиция не поймала тех, кто обчистил гараж Рода, и это при наличии записей с камер видеонаблюдения, то вряд ли они будут беспокоиться о таких мелочах, как коричневые чашки на сушилке.– Пэт с недовольством отпила глоток газированной минеральной воды и с тоской посмотрела на бокал Лиз. Типичная Лиз: переплюнуть всех драматичной историей с коричневыми чашками – и тут же сбавить пыл, заявив, что им следует оставить это в покое.– Для них это не зацепка,– добавила она.

–Может быть, потому, что это вообще не зацепка,– сказала Лиз. Она слегка дрожала; в «Ордене Пино» было довольно холодно, и она быстро поняла, что оделась слишком легко.

Все три подруги много думали над тем, что им надеть на эту вылазку, ведь это не был их обычный вечер. Лиз, которая убедила себя, что здесь будет жарко, многолюдно и полно молодежи, надела черный блестящий джемпер, который она надевала на двадцать первый день рождения племянницы Дерека – достаточно тонкий, чтобы выдержать самый жаркий зал, и блестящий – задает праздничный настрой. Тельма отнеслась к этому вечеру точно так же, как к визиту Оливера Харни (или Тони Рэнсома, как значилось на другой визитной карточке, засунутой в ежедневник), и подобрала наряд на вечер не менее тщательно, чем костюм миссис Темпл: элегантный, но сдержанный черный пиджак, белая блузка и игривый шарфик с узором, намекавшим на посещение винного бара. Пэт, все еще переживающая по поводу своего гардероба, остановила свой выбор на «благоразумном синем»– простом, но добротном костюме, который обычно предназначался для похода к врачу или воскресного обеда с родителями Рода.

–Если там были две коричневые чашки, то, скорее всего, из них пили два человека. Топси несколько раз говорила о людях, приходивших в дом,– сказала Пэт с нарастающим оживлением.– Представьте, что кто-то – знаем мы его или нет – втирается к ней в доверие, выманивает ее деньги, а потом…

Тельма слегка нахмурилась. Пока Пэт говорила, что-то вдруг промелькнуло в ее сознании, какая-то деталь, которая не укладывалась в голове. Но мысль ускользала от нее, плавая в глубине, как наполовину разгаданный кроссворд. Она сделала глоток бузинного джина с тоником и оглядела бар. Никаких признаков Мэнди-ранее-Пиндер. Здесь были три девушки, хмуро распивавшие бутылку белого; Тельма подумала, что видела одну из них в аптеке в «Моррисонс». Одна из них рассказывала довольно возмутительную историю. Время от времени до места, где они сидели, долетали обрывки рассказов о том, как люди резко меняют свое мнение, а ты им прямо говоришь, что… Обычный тихий бар в маленьком северном городке во вторник вечером в конце марта.

Лиз явно не убеждали красноречивые домыслы Пэт.

–Я считаю, что мы просто лезем не в свое дело.– По опыту подруг, это был верный признак стресса; впрошлом они слышали эту фразу в различных обстоятельствах – от нового водонагревателя до чрезмерно амбициозного сбора урожая.

–Если только ты не войдешь в участок, волоча за собой преступника, полиция не заинтересуется этим. Конец,– отрезала Пэт.

–Что нам нужно,– Тельма использовала свой самый спокойный и решительный тон,– так это детали, которые заинтересуют полицию.– Этот тон они обе знали, тот самый тон, который привел их в этот довольно прохладный бар.

–Какие?– уточнила Пэт.

И тогда Тельма рассказала им о своей «маленькой встрече» сОливером Харни/Тони Рэнсомом. Подруги внимательно слушали, а на лице Лиз проступал ужас.

–Не хочу нагнетать,– сказала она,– но ты же так рисковала. Он мог повести себя как негодяй.

–Вряд ли он ударил бы меня по голове за то, что я нарядилась и разыграла спектакль,– пожала плечами Тельма.– В любом случае у меня в кармане был тревожный свисток, а в соседней комнате пряталась Морин.

–Все равно это был риск.– Лиз жалела, что не могла просто сказать это и уехать домой. Сейчас она бы уже смотрела «МастерШеф». На этой неделе участники начинают выбывать.– Как я уже сказала, этим должны заниматься профессионалы.

–Этот Оливер Харни был у Топси не меньше четырех раз, и это только то, что нам известно. Кто-то должен был поговорить с ним и выяснить больше,– твердо сказала Тельма.

–И у тебя это получилось?– спросила Пэт.

–В какой-то степени.

–Например?

–Например, все, что он мне наговорил,– одна большая ложь.

Против воли Лиз заинтересовалась:

–Почему ты так считаешь?

–Он разливался соловьем, как младенец Картер не дает ему спать по ночам. Но он выглядел совершенно не так, как новоиспеченный отец, урвавший несколько часов сна. Помните отца Коннора Саймика?– Все улыбнулись, вспомнив храп, заглушающий динамики, на рождественском концерте второклашек.– Если он лжет о таком, то трудно рассчитывать на правду в остальном. К тому же он пьет кофе.