Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— В опасное? — насмешливо спросил Мюррей. — Если бы вы считали, что можете завести на этом основании судебное дело, разве мы сидели бы здесь и разговаривали? Ничего подобного. У меня внизу сняли бы отпечатки пальцев до того, как вы очистили яблоко.
Брови Лоскальцо поднялись.
— Кто говорил что-то о деле? — мягко спросил он. Положил на тарелку огрызок яблока и старательно вытер платком руки. — У меня на уме было небольшое разбирательство в присутствии начальника отдела лицензий штата Нью-Йорк.
Это было неприятное заявление, и чем больше Мюррей думал над ним, тем неприятнее оно становилось. Дело с полицейскими досье не было проблемой, у Штрауса хватило ума не лезть в приготовленную для него западню. Но дело с Айрой Миллером представляло. Миллер и его твердокаменная медсестра стали бы убийственными свидетелями на разбирательстве, и поскольку Миллер сам поднял этот вопрос вместе с Лоскальцо, то, несомненно, захотел бы выступить свидетелем. И медсестра выступила бы. Прикажи Миллер ей, она стала бы прыгать через обруч. Мысль о том, что и как они сказали бы, вела лишь к одному возможному выводу.
— Хорошо, — покорно сказал Мюррей, — как гласит старая шутка: я все понял, можете убрать нож.
— Еще нет, — сказал Лоскальцо. — Не так быстро, мистер. Я хочу подождать, чтобы Ландин предстал перед судом и Миллер дал против него показания. А там увидим.
— Что увидим? Не ждете же вы, что Миллер предаст вас, так ведь?
Лоскальцо печально развел руками.
— Я простой человек, — заговорил он. — Paisan[29]. Когда слышу, как ищейка, только что пытавшаяся согнать моего свидетеля со свидетельского места, задает такой вопрос, я прихожу в замешательство. В чем дело, Керк? Вы глупее, чем кажетесь, или так умны, что я не могу понять вас?
— Глупее, — немедленно ответил Мюррей.
— Вот и хорошо. Имейте это в виду и держитесь подальше от моих свидетелей.
— А потом?
— Тогда, возможно, вам удастся сохранить лицензию и не придется честно зарабатывать на жизнь, копая канавы.
— Спасибо, — сказал Мюррей. Он был очень рад подняться из этого кресла. — И дайте мне знать, когда станете баллотироваться в губернаторы. Можете рассчитывать на мой голос.
Это была неподходящая шутка в неподходящее время. Он понял это по тому, как Лоскальцо вскочил и уставился на него через стол; воротник рубашки внезапно показался удушливо тесным на бычьей шее.
— Керк, — заговорил Лоскальцо убийственным тоном, — в свободное время, когда не будете фабриковать улики для развода, сделайте мне одолжение. Просмотрите газеты, выясните сами, какую известность я получаю на этой работе. Какую рекламу. Много ли людей знает меня, и многим ли я не безразличен.
— Послушайте, — сказал Мюррей, — я же просто шутил.
— Никто не шутит со мной на эту тему, Керк. Совершенно никто. Хотите знать, почему? Потому что в течение тридцати лет я вел практику, которая принесла мне много денег и больше грязи, чем я надеялся отмыть. Когда подвернулась эта работа, я принял ее, как вы принимаете горячую ванну — чтобы начисто отмыться. И никто мне ее не загрязнит!
Мюррей понимал, что Лоскальцо говорит убежденно.
— Извините, — сказал Мюррей и протянул руку. — Я это запомню.
Лоскальцо посмотрел на руку, потом поднял взгляд.
— Уходите, — устало сказал он. — Убирайтесь, пока я вас не вышвырнул.
Больнее всего ранили не эти слова. Не отказ пожать протянутую руку. Больнее всего ранило выражение лица Лоскальцо. Такое же выражение лица, знал Мюррей, было у него самого, когда он внезапно оказался перед отвратительной тварью, которую Лоскальцо достал из банки.
Той ночью искаженный образ Лоскальцо являлся ему в ряду кошмарных сновидений, а потом — казалось, прошло не больше минуты, после того как он выбросил своего противника из головы и погрузился в глубочайшее забытье, — его разбудил пронзительный звонок телефона.
Звонила миссис Нэпп. Смутно воспринимая заливающий комнату солнечный свет, Мюррей подумал: сейчас утро субботы. Значит, дело должно быть важным.
— Вчера после вашего ухода вам звонили дважды, — сказала миссис Нэпп. — Первой звонила миссис Дональдсон. Просила напомнить вам, чтобы сегодня вечером вы были в студии мистера Принсипа. И передать, что она обо всем позаботилась, что бы это ни означало.
— Хорошо. Кто еще звонил?
— Джордж Уайкофф, Дачесс-Харбор, Статен-Айленд, — ответила миссис Нэпп, словно произнося заклинание, и Мюррей внезапно проснулся полностью. — Он оставил мне номер своего телефона, не включенного в справочник, чтобы вы могли связаться с ним как можно скорее. Есть у вас под рукой бумага и карандаш?
— Минутку, — ответил Мюррей и снова лег с закрытыми глазами, чтобы обдумать это развитие событий. В настоящее время, он знал, существует реальная вероятность, что один из шустрых людей Лоскальцо подслушивает, подключает к сплетению проводов в подвале «Сент-Стивена», каждое слово. Но предпринимать что-нибудь в связи с этим уже поздно, разве что клясть удачу рыбака, приманившего такую крупную рыбу, как Уайкофф — кита-убийцу среди акул, — и вынужденного стоять со связанными руками, глядя, как добыча уходит.
— Алло, вы слушаете? — спросила миссис Нэпп.
— Да. Бумажку с телефонным номером просто порвите. И забудьте о ней. Это ясно?
Одним из достоинств миссис Нэпп было то, что ей никогда ничего не требовалось повторять.
— Понимаю. Еще что-нибудь, мистер Керк?
— Нет, — ответил Мюррей. — Это все.
Здание, где находилась студия Алекса Принсипа, выходило фасадом на парк Грамерси; со своими многочисленными балконами и коваными балюстрадами, оно было словно перенесено целиком из Нового Орлеана. Сама студия была достаточно большой, что могла бы служить баскетбольной площадкой, и войдя, Мюррей обнаружил множество людей в заполненном шумом и табачным дымом пространстве. Найти Алекса в толпе было легко — он возвышался над всеми на голову, и его лицо, густо заросшее бородой и блестящее от пота, светилось, как маяк в тумане, а Диди, разумеется, сопровождала его.
— Послушай, что это? — спросил Мюррей у нее. — Я ожидал найти здесь небольшую компанию. А это похоже на собрание кланов.
— Ну-ну, не вини меня, дорогуша. — Диди была сосредоточена на кувшине с мартини, который умело взбалтывала. — Начнем с того, что я почти никого не приглашала, но каждый хотел привести с собой кого-то, и я не могла сказать «нет», так ведь?
— Могла бы попытаться. Признаюсь, я польщен, что все это устроено для меня, но иногда…
— Перестань, — сказала Диди. — И не надо чувствовать себя таким польщенным. Здесь все так только потому, что за все платишь ты. Я имею в виду — вместо покупки картины. Это будет на твоем счете из «Сент-Стивена», потому что это они все поставляют сюда. Они были очень сговорчивы.