Пока я парковался на поляне между выгоревших в пожаре сосен, укрывавших гору, он наконец-то повернулся ко мне. Теперь настала его очередь кричать, и я не только ушами слышал, но и чувствовал лицом силу его звуковых волн.

— Я подыхаю, блин, ты забыл? Мне нужны деньги. А что бы ты сделал на моем месте? Думаешь, Бешеный Дейв умолял меня принять это предложение? А мне нужно было уйти? Подумай об этом.

Я знал, что был не прав уже тогда, когда только открыл рот.

— Чарли, прости. Черт с ним, это не имеет значения. Давай закинем инструменты в багажник и будем убираться отсюда. Пока документы у нас, будет все о'кей, я уверен.

— Ага, — съязвил Чарли, — если все остальное провалится, мы можем выставить их на аукцион «eBay».

Воскресенье, 1 мая

Терминал был заполнен людьми, ожидавшими свои международные рейсы, каждый из которых задерживался.

Было воскресенье, 10.09 утра, «ауди» должны были обнаружить с минуты на минуту. Даже в Грузии залитые кровью сиденья и расстрелянное из пистолета лобовое стекло не могли не вызвать любопытство.

Наш рейс на Вену предполагался в 10.30, но нам даже не разрешили на него регистрироваться. В аэропорту имелся только один выход на посадку, а на взлетном поле могли находиться только пассажиры одного рейса.

Мы отлично замели следы, но все равно я чувствовал себя некомфортно. Красноглазый и его дружок не сделали нам одолжения, сняв с нас маски, и не нужно быть инспектором Морзе, чтобы связать нас с «ауди» База и с трупами у него во дворе. Мне просто хотелось побыстрее убраться отсюда. Свобода была так близко, что я мог даже доплюнуть до нее, но мы все еще были за стеклянной перегородкой.

Я сел у киосков, по другую сторону дороги у аэропорта. По крайней мере, лавочки были сухими, солнце сделало свое дело и теперь периодически выглядывало из-за медленно двигавшихся облаков.

Многие пассажиры перебрались сюда, чтобы избежать толкотни в аэропорту, а таксисты были совсем не в восторге от этого. Им не хотелось делить свой мир с толпой иностранцев. Владельцы киосков тоже не радовались. Они сидели перед одинаковыми, заставленными шоколадом и жвачкой прилавками и всем своим видом показывали, что переносные черно-белые телевизоры на полочках у них за спинами интересовали их гораздо больше, чем потенциальные клиенты.

На всех трех экранах скучающая телеведущая с длинными черными волосами представляла новую телепередачу. Очевидно, сегодня ничего более интересного по телевизору не было. Передача состояла из бесконечной вереницы сюжетов о грузинских солдатах в американских военных формах, с флагом Ричарда Львиное Сердце у них над головами, сидящих в кузовах грузовиков или же храбро бегущих вниз и вверх по холмам.

В отель мы приехали к четырем. Сумка осталась в багажнике вместе с трупом. Нам пришлось возвращаться в город налегке, на случай, если полиция заинтересуется, что это мы делали в городе в такое время. Свитер Чарли и оружие пришлось выбросить в открытый люк, мимо которого ни один человек в здравом уме даже мимо не пройдет, после чего мы притворились парочкой пьяных засранцев, возвращавшихся с ночной пьянки. Чтобы замаскировать самые явные пятна крови грязью, нам пришлось снять куртки и повязать их вокруг пояса. Хотя это оказалось лишним, никто на нас даже не посмотрел. Это было очередное воскресенье в центре Тбилиси.

Я вытащил документы из-за туалетного бачка, сходил в туалет, побрился, принял душ и направился в комнату Чарли, держа в руках свои старые вещи. Мы планировали потратить остаток времени на то, чтобы как можно тщательнее замести следы. Я вытащил кассету из коробки и сжег ее с помощью спичек с логотипом отеля, после чего смыл пепел в унитаз. Даже наши мобильники постигла неприятная участь, когда, вытерев с них отпечатки пальцев, я наступил на каждый из них ботинком и раздавил вдребезги. Мы приехали в эту страну без ничего и так же должны были уехать.

Кассета из «Марриотта» осталась у нас: она была слишком ценной, чтобы избавляться от нее. Между нами и Брисбеном было слишком много потенциального дерьма, и нам нужно было иметь на руках как можно больше козырей, на случай если придется торговаться.

После завтрака, которым можно было накормить пару лошадей Чарли, мы выкинули наши вещи в контейнер для мусора позади отеля вместе с остатками камеры. Кассета была спрятана в моих новых шикарных штанах, какие носили нефтяники, а первые десять страниц документа из сейфа База я сунул в журнал и спрятал их в карман новой куртки цвета хаки. Вторая часть была у Чарли, ожидавшего рейс в терминале. Когда объявят рейс, он должен был выйти и купить что-нибудь съедобное. Это должно было послужить мне сигналом, что пора отправляться.

Мне было жаль старого пердуна. Когда-то он был сильным, твердым, надежным исполнителем, а сейчас, пораженному болезнью, ему тяжело было даже удержать ручку в руках дольше пяти минут. Я даже представить себе не мог его разочарования. Как Али — когда-то король мира, а сейчас инвалид. Но в отличие от Али у Чарли был в придачу полупустой кошелек.

После этой ночи я много думал об этом полупустом кошельке. Возможно, вместо того, чтобы хранить эти документы как гарантию, нам следовало бы сторговаться.

Мы могли бы позвонить Бешеному Дейву из Вены и уговорить его вывести нас на контакт с теми людьми, которые заказали это дело, и дать им возможность купить документ за остаток двух сотен тысяч Чарли.

В качестве бонуса я попробую подавить в себе желание оторвать им головы за то, что они забыли предупредить нас о том, что в доме, кроме нас, будет парочка маньяков-воров, а на кладбище — размахивающий мачете Здоровяк. Мы могли бы оставить себе две кассеты с Уайтволлом и копию документа в качестве маленького сувенира на память о нашем грузинском приключении на случай, если им вздумается предъявить нам какие-либо претензии.

У меня не было никаких иллюзий насчет Уайтволла. Он был такой же пешкой, как и мы, и они вышвырнут его так же легко, как намеревались вышвырнуть Чарли. Но, по крайней мере, у нас в рукаве был козырь, о котором он не хотел бы, чтобы узнал весь мир из воскресных газет.

Я вдруг осознал, что впервые в жизни мне плевать было на деньги. Я, конечно, хотел их получить ради Чарли и Хэйзл и потому, что мне никогда не нравилось, когда меня пытались кинуть, но больше ничего кроме этого. Все, чего мне хотелось, это позвонить Силки. Мне снова нужно было услышать ее голос.

Но мне не хотелось объяснять девчонкам, что домой мы будем возвращаться через Херефорд, — якобы нам нужно повидать старого приятеля, и поэтому мы прилетим на день или два позже, чем обещали, — поэтому я оставил этот разговор на Чарли.

В следующий раз, когда я посмотрел на часы, было 11.05. Я склонился над чашкой эспрессо, настолько крутым, что можно было засмолить им дорогу, как гудроном. Я смотрел, как знаменитый грузинский повар готовил что-то необычное из лука и говядины.