– Это было бы забавно, – спокойно говорит Нобусигэ. – Никогда не приходилось сражаться с Одноглазым. А хотелось бы.

Он вообще очень спокойный человек, Санада Нобусигэ, прозванный Алым Демоном Войны. По виду ни за что не скажешь, на какие отчаянные действия он способен. И чувство юмора у него своеобразное.

– В любом случае, имея за плечами всю страну, он в силах взять вас измором. – Наоэ знает, что это забавным не покажется. Когда-то дед Нобусигэ, которого вот так же обложили со всех сторон, скрылся, прихватив семью. А вассалам и подданным приказал сдаться, чтоб не лить попусту кровь и не разорять землю. Именно он потом поместил шесть монет на знамя. Но ему было куда уходить. Тогда страна не была единой. Теперь все иначе.

– Значит, сдаться? – спрашивает Масаюки. Он не попрекает Наоэ – мол, ты сам втравил нас в войну с Токугава, а теперь склонился перед врагом и от нас требуешь того же, – он и впрямь желает совета.

И совет не заставляет себя ждать.

– Я не стану говорить вам, что ссылка на гору Ку-до – не позор, а монашеский сан не мешал одерживать победы ни Сингэну, ни Кэнсину. Вы знаете это лучше меня. Я прошу вас выждать, и некоторое время не предпринимать… решительных действий.

– Вы хотите сказать, что правлению Хидэтады не продержаться долго?

– Я в этом вовсе не уверен.

– Тогда чего же нам ждать? И до каких пор?

– До тех, пока новая власть не завершит то, чего не сумел сделать тайко. Строительство флота по образцу варварского. Я сам еще в Этиго придерживался мнения, что новые корабли нам необходимы, война в Корее превратила это мнение в уверенность. Однако, как дал понять молодой Хонда, нынешние советники Хидэтады собираются взяться за дело… более широко.

– Согласен, наш флот являет собой жалкое зрелище. Но какое отношение это имеет к Санада?

– Самое прямое. Сейчас Хидэтада обойдется с вами хуже, чем с Уэсуги. Но, если нынешняя власть удержится, мир начнет меняться быстрее, чем мы думали. Уже начал. Не могу сказать, чтобы мне это нравилось, но нам в этом мире предстоит жить. Токугава провозгласили, что установят мир в Присолнечной, но это не значит, что война прекратится. Просто она выйдет за пределы наших островов. А в новом мире, на новых территориях и война будет другой. И тогда Хидэтаде понадобятся Санада… и их… особые таланты. Он поймет это… Или ему помогут понять. И тогда вы сможете сами устанавливать правила.

– Я обдумаю ваши слова, Канэцугу-доно, – говорит Масаюки.

Советник оставляет старого Санаду за доской – тот передвигает камешки, составляя новую задачу, – и выходит на террасу. Младший Санада сопровождает гостя.

– Все, что вы сказали, может быть правдой, но этого недостаточно, чтобы принять решение, – говорит он.

– Что же необходимо для этого?

– Убедиться в верности одной моей догадки.

– То есть?

– Хидэтада, решившись штурмовать Уэду, совершил величайшую глупость в своей жизни, верно?

– За всю его жизнь отвечать не стану, но…

– А если у его поступка были причины кроме той, что он решил превзойти отца?

Наоэ озадачен и не улавливает ход мыслей собеседника. Но не перебивает.

– Победа при Сэкигахаре одержана благодаря предательству.

– Даже двум – Мори и Кобаякавы.

Ни Наоэ, ни Санады там не было, но по прошествии времени это не тайна. Тем более для Санада, с их разведкой.

– С Мори – это, скорее, случайность, Тэрумунэ ждал, на чьей стороне окажется удача. А вот Кобаякава… наверняка Иэясу давно его обхаживал… старый негодяй знал, где в Западной армии самое слабое звено. И вряд ли он скрыл это от сына. – Демон Войны смотрит туда, где за бегущими облаками, черными на черном, прячется луна. – Что, если Хидэтаде нужен был предлог, чтоб не участвовать во всем этом? Потому он и двинулся на нас. Он сильно рисковал, но в конечном счете выиграл… в отличие от Кобаякавы, от которого, как я слышал, все отвернулись.

Подобная мысль не приходила в голову Наоэ. Но если Хидэтада – не самонадеянный глупец, не марионетка в руках Одноглазого и других опытных интриганов, не жалкая тень отца, тогда… что?

Тот человек, которым Наоэ был до сражения при Ямагате, сказал бы: «Тогда все гораздо хуже».

Теперь, обдумав все перспективы, он приходит к выводу, что все не так плохо. Может быть.

– Еще рано говорить определенно, – продолжает Нобусигэ. – И, возможно, это лишь мои домыслы. Я принес присягу Тоётоми, и, если бы дом продолжал существовать, я бы служил ему, независимо от того, каков Хидэтада. Но Тоётоми больше нет. Теперь я понимаю, что испытывал отец, когда пал дом Такеда. – Нобусигэ родился и первые годы провел в Каи, владениях Такеды, ему даже имя дали в честь младшего брата великого Сингэна. – Тогда он готов был пойти на союз с Одой. Я по малолетству недоумевал: как так? Ведь Ода враг, он уничтожил клан Такеда! Но Оду Нобунагу можно было счесть кем угодно, только не ничтожеством. Поэтому я должен собрать как можно больше сведений. Хидэтада, вероятно, полагает, что в ссылке я буду у него под надзором. Что ж, у меня тоже найдется, кому за ним проследить. А пока… Что ж, возможно, гора Кудо и впрямь не такое плохое место. Можно на время сменить доспех на монашескую одежду, а шесть монет – на малого гуся. – Пискулька, малый гусь, была изначальным гербом Санада, им они нынче пользовались лишь в мирное время. – И сменить имя. В монашестве мы обязаны его менять. Но, когда я покину монастырь, а я так или иначе его покину, буду ли я прежним Нобусигэ? Что ж, подумаю…

1609 год, первый понедельник Великого поста.

Новая Испания, Мехико

Из письма временного губернатора Манилы дона Родриго де Виверо-и-Веласко дону Луису де Веласко, рыцарю ордена Се. Иакова, вице-королю и губернатору Новой Испании, президенту королевской Аудиенсии.

Ваше превосходительство! Находясь под стражей по обвинению, каковое вы, по рассмотрении его, непременно сочтете несостоятельным, считаю необходимым изложить обстоятельства, при которых я оказался незаслуженно обвинен.

По прибытии мне пришлось выслушать ряд горьких упреков в том, что я не сумел удержать доверенные моему управлению острова, в то время как мой предшественник, дон Педро Браво де Акунья, отразил нападение тех же язычников, хотя оно совпало по времени с мятежом китайцев-санглеев. Было сказано, что варвары, еретики и разбойники, не имеющие в своем распоряжении артиллерии и достаточного количества аркебуз, не обладающие заслуживающим упоминания флотом и не сведущие в навигации, не могли причинить серьезного вреда нашим гарнизонам, а тем более выбить их оттуда и закрепиться на островах.

Осмелюсь напомнить вашему превосходительству, что именно Браво де Акунья является виновником нынешнего бедственного состояния островов. Именно он привлек внимание язычников к нашим владениям, поскольку отправил посланников к Дайфусама – сюзерену Ниппона, с предложением торгового договора, а посему поставил наши поселения в зависимость от поставок продовольствия из этой страны. По той же причине ниппонским торговым судам было разрешено беспрепятственно заходить в наши гавани.