— Ничего, — сказал Гарри. — Просто ответим ему, что получили его письмо и скоро свяжемся с ним.

Все вздохнули с облегчением. В нынешнем ЦРУ бездействовать означало придерживаться привычного порядка вещей. Если ты что-то сделал, то можешь кого-нибудь разозлить. Тебе начнут задавать вопросы, требовать ответов. Но значение слов Паппаса было несколько иным. Он не станет ничего делать по каналам ЦРУ, но начнет действовать в параллельном пространстве, там, куда вывел его Эдриан. Он добился своего: открыл для Гарри дверь в другую комнату.

Паппасу все-таки хотелось понять, в чем смысл фотографии. Это улика, но что она означает? Он послал копию фотографии аналитику отдела, иранке по происхождению, той, которая несколько недель назад перевела для него стихи Фирдоуси. Нельзя ли идентифицировать эту женщину, поискав ее в базах данных, и найти информацию о том, где и когда был сделан этот снимок?

Женщина-аналитик отнеслась к фотографии с подозрением. Слишком хорошее качество для любительской съемки, да и, возможно, где-то она видела ее. На следующий день, поработав немного, она нашла ответ. Это кадр из нового иранского фильма, на нем известная киноактриса с ребенком на руках. Фильм вышел недавно, а кадр публиковали в газете «Кайхан» пару месяцев назад. После дальнейшего расследования выяснилось, что эта женщина замужем за известным иранским кинорежиссером, так что она не может быть женой доктора Али. Да уж, запоминающийся кадр. Но зачем ему понадобилось отправлять такое странное послание?

Паппас попросил аналитика копнуть глубже. Что на заднем плане? Нет ли в кадре каких-либо надписей на фарси, которые могли бы оказаться дополнительной уликой? Что за человек этот режиссер, какие фильмы он снял? Сотрудница прислала Гарри список кинолент. Самый известный назывался «Бумажный самолетик». Главный смысл фильма — иллюзорность происходящего. Не является ли это частью послания доктора Али? Иллюстрацией к фразе, что «проблема, насчет которой Вы беспокоились, будет решена»? Или это довесок к его мольбе о помощи, просьбе вытащить его?

И тут Гарри понял, что все гораздо проще. Доктор Али отправил кадр из фильма вместо подлинного снимка, чтобы не выдать себя. Он послал фотографию, широко известную в Иране, которую сразу узнают, если вдруг перехватят его письмо. Начнут задавать вопросы о режиссере, о его жене.

Потом выяснят, что режиссер ни в чем не виновен. Подумают, что у автора письма есть жена и ребенок, в этом смысл фотографии, и пойдут по неверному следу. Вуаль поверх маски. Ложь поверх лжи.

— Мы оставим его в стране, говорю тебе, — сказал Фокс. — Еще пару месяцев, пока все это не завершится. Там он сможет принести пользу. Если нет — он нам не нужен.

Он глянул на Гарри, выдвинув челюсть, словно чтобы показать, кто здесь командует.

Они сидели в кабинете директора Управления, на диване у окна. Адмирал перебирал в ладони игральные кости, инкрустированные перламутром, которые ему подарил во время его недавней поездки в Оман глава тамошней разведки. Директор тряс их в руке, но не кидал на стол. Стук костяшек друг о друга на мгновение стал единственным звуком в комнате.

— Что думаешь, Гарри? — спросил директор, бросая кубики.

Две шестерки. «Вагон».

— Это наш агент, — ответил Паппас. — Он испугался и просит о помощи. Он доверяет нам. Если мы бросим его и он попадется, возможно, пройдут годы, прежде чем кто-нибудь еще решится на такое. Кроме того, нам надо поговорить с ним. Мы не узнаем истинного значения его разведданных, если не расспросим его как следует.

— Сможем ли мы вывезти его, если допустить, что мы пойдем на это?

— Скорее всего, — ответил Гарри. — У нас есть разработанные планы по эксфильтрации из Тегерана, как и из любой другой точки мира. Но это сложно, поскольку там нет резидентуры.

Он задумался, следует ли сейчас рассказывать директору и Фоксу о том, что говорил Уинклер об «Инкременте», специальном подразделении британцев, используемом в особых случаях. Нет, это не его тайна, так что делиться ею он не станет.

— При помощи других спецслужб мы будем в состоянии кое-кого туда забросить. Нам помогут вывезти человека из страны или, по крайней мере, в безопасное место, где мы сможем провести процедуру опроса. На то, чтобы организовать это, потребуется некоторое время, но я считаю это наилучшим вариантом. А самое худшее — это обнародовать то, что у нас есть, прямо сейчас. Тогда его точно убьют.

— Не надо сантиментов, — сказал Фокс. — Думаю, нам нужно перестать беспокоиться и оставить его в стране. Тем более что этого хотят и в Белом доме. Как только пришло его послание, я сразу же спросил об этом. Дословно: «Мы не можем принести в жертву национальную безопасность США ради спасения одного человека». Увы. По словам Эпплмена, наверху думают именно так.

Гарри посмотрел на Фокса, открыто хвастающегося своими связями в Белом доме, потом — на директора, который снова принялся бросать игральные кости. Паппасу не хотелось прыгать в пропасть, но он знал, что если промолчит сейчас, то потом будет поздно.

— Не Стюарт Эпплмен ведет эту операцию, Артур. Ее возглавляю я. А пока это так, я буду защищать жизнь моего осведомителя всеми доступными мне средствами. У нас нет никакой новой информации об иранской военной ядерной программе, кроме той, которую он предоставил нам. Вы бы не узнали о создании генератора нейтронов, если бы этот человек не рискнул своей жизнью ради того, чтобы рассказать вам об этом. Неизвестно, готов ли детонатор к испытаниям, или до них еще пять месяцев. Или пять лет. Или их вообще никогда не случится. Мы не выясним больше ничего, если не получим от него новые данные.

Затем Гарри посмотрел на директора.

— Вот мое мнение. Если вы не согласны с ним, то вам придется подыскать другого человека, который возглавит отдел по операциям в Иране.

— Ты угрожаешь мне? — презрительно спросил Фокс. — Это возмутительно.

Директор не любил конфликтов и всегда хотел, чтобы у него в организации царило согласие. Но Фокс и его высокие покровители заставляли его нервничать. К Паппасу и всей этой неистребимой бюрократии спецслужб он относился настороженно, тем более что в этой среде Гарри был человеком весьма уважаемым.

— Ради бога, оба, сделайте глубокий вдох и выдох, — сказал адмирал. — Нам это не нужно. Вспомните, кто наш истинный враг.

Он посмотрел на Паппаса. Как хорошо было на флоте. Просто отдаешь приказ, подчиненные берут под козырек и бегут выполнять его.

— Я не хочу, Гарри, чтобы ты уходил. Клянусь Богом. Но могу лишь сказать тебе, что Артур в точности передал то, как все это воспринимают в Белом доме. Они рвутся вперед, даже если мы не согласны с этим. Поэтому поступим так. Дадим Гарри еще немного времени, чтобы выяснить, чем мы можем помочь этому человеку из Тегерана. Но не слишком, чтобы президент не подумал, что мы тянем волынку. Потому что мы этого не делаем.

Гарри посмотрел на своего начальника. Лучшего решения в данной ситуации нельзя было и придумать.