По вине председателя колхоза долгожданный урожай 1933 года хранился на открытом воздухе, в то время, когда колхозные амбары были пустыми. Часть зерна погибла в результате дождей. Считала, что председатель колхоза сделал это умышленно, так как отец его был помещиком. Когда у него спрашивала: почему зерно хранится не в амбарах, отвечал: не твоего ума дело. Ударил колхозника, сказавшего ему, что был у его отца приказчиком.

Обо всем этом написала в письме И. В. Сталину, решила сама ехать в Москву. Когда в селе каким-то образом узнали, что она собирается ехать в Москву с письмом Сталину, с их хаты, в которой она жила с четырьмя младшими братьями и сестрами, по указанию председателя сельсовета сняли кровлю дома якобы за то, что ее умерший отец не выплатил за нее полностью деньги. Забрали также ворота и забор, а ее заперли в кладовую, чтобы не могла поехать в Москву. Ночью ее кто-то выпустил. Утром она пришла на станцию. Начальник станции, прочитавший ее письмо, посадил ее в поезд без билета, а письмо опустил в почтовый вагон.

В Москве ее определили в находившийся, кажется, на территории Кремля дом для граждан, приехавших на прием к Сталину. Там ей выдали новую одежду, поскольку она была оборванная. Потом ей показали ее письмо, и она рассказала подробности, жила в доме приезжих два — три дня. Однажды зашел Сталин. Со всеми поздоровался, у некоторых спрашивал о цели приезда. У нее спросил: «А вы, барышня, по какому вопросу?» Она в двух словах рассказала. Потом ее повели к Сталину. После беседы он вызвал кого-то и сказал: «Направить Суркова для проверки письма. Выдать одежду ее братьям и сестрам, поездом отправить домой, дать деньги на дорогу». Получила одежду для братьев и сестер, деньги на дорогу и билет. Приехала домой.

Через некоторое время прибыл из Москвы человек, который назвался: Сурков Алексей Александрович. Потом узнала, что это поэт. Кровлю, ворота и забор поставили на место. Куда делся председатель колхоза, — не знает. В 1937 году ее арестовали за то, что она «выдала» председателя колхоза. После расследования ее освободили, следователь — Пузанов Федор. Муж погиб на фронте, сейчас живет одна. Считает, что в газетах клевещут на Сталина, на коллективизацию. Выдумывают, что голод 1933 года организовал Сталин и что тогда якобы не было вредителей. Ей обидно за то, что так унижается сейчас ее поколение, которое прожило такую трудную жизнь и, несмотря на это, не потеряло веры в Советскую власть и в Сталина.

Решила ехать в Москву к Суркову, чтобы спросить у него: что же это сейчас происходит? Зашла в библиотеку узнать его адрес. Там посмотрели в справочник и сказали, что Сурков умер в 1983 году, а узнав о цели ее поездки в Москву, рекомендовали пойти к Шеховцову, который «судится за Сталина», дали мой адрес.

Выслушав рассказ Марии Пантелеевны, подумал: «Вот она, наша трудная история, вот оно, поколение 30-х — неповторимое, стойкое, героическое, не отрекшееся от своих идеалов, а сегодня — оболганное и ошельмованное бульварной прессой». Хотелось крикнуть: «Где же вы, неленивые, не развращенные еще конъюнктурой и приспособленчеством историки наши: почему не идете с магнитофонами к уже уходящему из жизни поколению; как же вы собираетесь воссоздавать отечественную историю тех лет, какими источниками намерены пользоваться?»

Многие газеты, чьи корреспонденты не были в суде, перепечатали судебные отчеты, опубликованные в центральных газетах. Уже на следующий день после опубликования «Известиями» статьи П. Гутионтова «Семнадцатый иск в защиту товарища Сталина был отклонен районным судом» украинская республиканская газета «Сільські вісті» («Сельские известия») перепечатала эту статью.

10 октября харьковская газета «Вечірній Харків» ознакомила читателей с опубликованной газетой «Московские новости» статьей «Пусть попробует написать что-либо еще против товарища Сталина». Эту же статью в 22-м номере за ноябрь 1988 г. перепечатал литовский журнал «Швитурис» («Маяк»). Это те публикации, о которых мне случайно стало известно. Возможно, и в других газетах были перепечатки судебных отчетов центральных газет и журналов о состоявшемся 20 сентября 1988 года процессе.

Благодарят маму… Много друзей-товарищей у меня было. А вот настоящих, как оказалось, и не было. О том, что такое друг-единомышленник, узнал, когда стал, как писали газеты, «печально известным». Спрашивали они и о моей маме. Из газет знали о ее горе (необоснованное раскулачивание и смерть сына в ссылке). А от меня узнали они, что, несмотря на это, она, женщина с образованием в четыре класса церковно-приходской школы, не носила зла и обиды на Советскую власть, на Сталина. И сейчас каждый раз накануне наших памятных дат напоминает мне: «Ты знаешь, какой завтра день — смотри не забудь рано утром вывесить флаг». Узнали мои новые друзья, что мама очень волновалась и переживала за меня, когда смотрела фильм «Очищение». Никогда раньше она не получала вот таких писем.

Недашковский В. И. Летчик, г. Борисполь Киевской обл. «Разрешите от имени многих и многих товарищей, присутствовавших в зале Мосгорсуда 31 октября и 17 ноября, и не только от них, но и от многих, кто не смог попасть на суд, выразить Вам, уважаемая Фекла Максимовна, огромное человеческое Спасибо за то, что Вы вырастили воистину отважного сына, выступившего не в защиту своих личных благ, а за истину и справедливость. Это мог сделать только человек огромного личного мужества, воспитанный на светлых идеалах социализма.

Когда показывали фильм „Очищение“, ни слова, ни единого слова не было сказано о том, что происходило в зале суда 31 октября и 17 ноября. Весь зал, без преувеличения, громом аплодисментов выражал поддержку вашему сыну. Весь зал гудел гневом негодования, когда выступал адвокат, нанятый Адамовичем, а сам он побоялся появиться в зале суда. Мы, конечно, понимаем, что Вы, как мама Ивана Тимофеевича, сейчас волнуетесь и переживаете. Но пусть вас успокаивает то, что не всех людей удалось обмануть этим прихвостням.

Взгляды Ивана Тимофеевича, его позицию разделяют многие и многие советские граждане, которые по зову сердца и совести приехали из дальних уголков нашей страны, чтобы выразить и засвидетельствовать на процессе свою поддержку и солидарность с Вашим сыном. Но этого не показали по телевидению, так как телевидение и газеты находятся не в руках Советской власти. Но все это временно. Правда и справедливость победят. Мы желаем Вам доброго здоровья и дожить до того светлого времени, когда всем станет ясно, что Ваш сын первым поднял голос за истинную справедливость. Низкий поклон Вам от многих, многих советских людей — рабочих, колхозников, военных — настоящих советских людей».

Корнеенкова К. А. Педагог. Москва. «Спасибо матери за честного, мужественного сына».

Группа киевлян. «Благодарим вас за сына-героя, выступившего в защиту Сталина, исторической справедливости, законности. Желаем вам доброго здоровья, многих лет жизни, торжества истины. Крепко обнимаем».

Миронова Л. В. Член Союза писателей СССР. Москва. «Дорогой Иван Тимофеевич и ваша уважаемая мама! Спасибо за вашу благородную и такую нужную всем советским патриотам деятельность».

Юдин В. А. Кандидат филологических наук. Доцент Тверского университета. «Дорогая Фекла Максимовна! Пишет Вам незнакомый человек, но друг Вашего сына — Ивана Тимофеевича. Мне хочется сказать Вам, что Иван Тимофеевич делает большое благородное дело, отстаивая честь и достоинство Сталина. Его сейчас знает вся страна. О Вашем сыне много говорят в народе. Конечно, есть люди, которым очень не нравится, что говорит Иван Тимофеевич… Но это, как правило, люди нечестные, плюющие на нашу героическую историю, растаптывающие самые святые идеалы. В большинстве своем народ горячо принял выступление Ивана Тимофеевича по телевидению и на суде в Москве. Он борется с бесчестными людьми. И мы — его единомышленники — поддерживаем его и далее будем поддерживать.