дамскую комнату, – сухо произнесла, беря с собой сумку. Пудриться мне было нечем, косметики с собой не было. Зато был паспорт и деньги на билет, до города Н. хватит, успеть бы на регулярный поезд.

Должно быть, Клим был усыплён моим спокойствием, потому что я без преград забрала свою куртку в гардеробе и покинула ресторан, выбежала на улицу. Спросила у прохожих, как добраться до метро, и спустилась в тепло подземки. Вокруг посторонние люди, погружённые кто в книги, кто в свои проблемы. Кто-то меня толкнул, так что я чуть не упала, но сама виновата, зазевалась. Встала рядом с поручнем на противоположной стороне открывающихся дверей, неуютно чувствуя себя в коротком платье на высоких каблуках, хотя вроде никому не было до меня дела.

Телефон беспрерывно вибрировал, высвечивая на экране имя человека, которому совсем не хотелось отвечать. Отключила, бросив его в сумочку. Только сейчас осознав, что меня потряхивает от совершённого поступка. Правило сначала думать, а потом делать мной явно ещё до конца не освоено.

Добралась до Площади трёх вокзалов, купила билет на нужный поезд и села в зале ожидания, стараясь разместиться подальше от людей. Среди уставших людей с баулами я, с одной сумочкой, в платье и ботиночках, выглядела не менее лишней, чем в дорогом ресторане. Пахло несвежими телами, алкогольными испарениями вперемешку с едой и запахом грязной половой тряпки. Хотелось домой, к бабушке, чтобы она обняла меня, накормила ужином, и я легла в свою постель, а утром всё случившееся наверняка не будет казаться таким гадким.

В киоске с продуктами из еды были только шоколадки и пирожки, которые мне нельзя, и я с тоской вспоминала заказ, разложенный официантом на столе перед тем, как я покинула ресторан. Рациональности ноль, надо было сначала поесть. Дурёха.

Немелодичный женский голос объявил о прибытии моего поезда, на табло высветился его номер и путь. Решила подождать ещё десять минут, прежде чем выходить на перрон, рассматривая начавшийся снегопад через окно, через которое чувствовалось, как холодно на улице было. Поёжилась, обнимая себя за плечи, – выходить совсем не хотелось.

Это чувство, которое невозможно распознать и вычленить среди других, похоже на магию, потому что ты не видишь, но знаешь, когда на тебя кто-то смотрит, и твой взгляд безошибочно встречается с глазами смотрящего. Стоило немного сфокусировать зрение чуть выше, и я нахожу в отражении стекла зелёный напряжённый взгляд.

Предательское сердце пропускает удар, чтобы начать усиленно биться в груди. Он подходит и обнимает меня, прижимая к себе, а я чувствую его тепло, запах, и не в силах не то что сопротивляться ему, а шевелиться.

– Не бросай меня, – слышу его голос и не могу поверить, что это его слова, и все чувства, которые испытывала недавно, вся решимость убраться из Москвы без него, растаяли быстрее, чем снежинки на щеках.

14. Клим

Знал, что, как только отец поймёт, что всё идёт не по его плану, он может не только перекрыть мне финансовый кислород, но и организовать для Кирилла освобождение. Пришлось ехать на несколько дней к нему в Барвиху, где он проводил выходные, пока его новая жена развлекалась на яхтах, а пасынок тратил наши деньги.

Раздражало ли меня то, что Валентин может жить как хочет, а мне всегда ставили рамки и требования? Пожалуй, отец понимал, что Валя слишком туп, чтобы доверить ему бизнес, да, наверное, и не стал бы. Родство по крови многое для него значило.

Он частенько «угрожал», что если я не буду исполнять его приказы, то никакого наследства не получу. Всегда это забавляло. Отец был мощным мужчиной, чуть ниже меня ростом, и партнёры по бизнесу с хорошей памятью до сих пор нервничали, когда он выходил из себя. Правда, на него несколько раз совершались покушения, но Анатолий Самгин удачливый сукин сын, даже царапин не получил, но потерял одного телохранителя. Поэтому ни на какое наследство я не рассчитывал, хотя подозревал, что кому-кому, а Вале точно ничего не достанется – загнётся раньше отчима от наркоты.

Дом в отсутствие Алисы был похож на бордель. Я приехал рано утром, застав сцену, как отец доказывает юным любовницам, что он вполне себе ещё жеребец. Хотелось после такого закапать в глаза кислотой. Оргия была в самом разгаре, когда я зашёл в гостиную. Никто не остановился, хотя отец заметил меня, а я прошествовал мимо в кухню, планируя перекусить.

Минут через двадцать пришёл отец, уже в халате, с мокрыми после душа волосами, когда я допивал кофе, копаясь в ноутбуке.

– Доброе утро, сын. Не ожидал, что ты явишься.

– Рад, что это было не спланировано, моя детская психика такого бы не выдержала.

Отец хмыкнул, наливая себе кофе и усаживаясь за барную стойку напротив меня.

– Ты должен быть уже в Оксфорде, – напомнил мне он.

Зашла одна из юных нимф, должно быть не первый раз гостившая в нашем доме, открыла холодильник и достала оттуда сок. Я повернулся, рассматривая девушку. Никакое стеснение ей не мешало, она была абсолютно обнажена и не имела на теле волос, кроме головы, с ровным золотистым загаром во всех местах.

– Я приехал просить об отсрочке на восемь месяцев, – оторвавшись от нимфы, вспомнил, зачем явился.

– Нравится? – кивнул отец на девушку, а та с интересом рассматривала меня.

– Нет, – честно ответил я. Эмоций больше, чем резиновая кукла, эта дева не вызывала, даже несмотря на отсутствие секса.

Отец был удивлён. Впрочем, как и я.

– Чем же вызваны такие перемены?

Я пожал плечами, не собираясь что-либо рассказывать.

– Надеюсь, ты не влюбился в какую-нибудь провинциальную девку, или эта та, которую ты сбил?

– Что, если даже это и так? – поднимаю взгляд на отца, и без того зная ответ.

На лице Анатолия Самгина отразилось разочарование, кривя его губы в презрительную гримасу.

– Не совершай тупых ошибок, сын, у тебя должна быть холодная голова.

Ага, как у тебя по отношению к моей непутёвой мамаше.

– Поздновато для родительских наставлений, не находишь?

– И чем ты планируешь заниматься эти восемь месяцев, а главное, где? – пропуская мимо ушей моё замечание, переходит отец к тому, что его интересует больше всего.

– Буду в России, работать здесь, в Москве, как ты и хотел, – произнёс я, планируя ездить к Алёне при первой возможности, – а потом вернусь в Англию и завершу обучение.

Отец рассматривал меня колючими глазами, не так, как смотрят на своего ребёнка, а как на выгодное вложение капитала. Знал, что подобный расклад его устроит, что