– Так уничтожение следов же, – пояснила Харука. – Кто-то прикрывает колдуна.

Я постучала пальцами по крышке находящегося рядом столика. Плохо. Очень плохо. Надо бы как-то постараться, чтобы Аки поскорее пришёл в себя.

– Ой! – вдруг встрепенулась Чоу. – Харука, мы же совсем забыли!

Та удивленно приподняла брови, а потом хлопнула себя ладонью по лбу и быстро полезла в свою сумку.

Я чуть вытянула шею, стараясь рассмотреть, что происходит.

Спустя несколько минут мне на колени плюхнули красивый свёрток из розовой бумаги, перевязанный шелковой лентой. Я озадаченно уставилась на него, потом поочередно на Харуку и Чоу.

– Что это?

Обе лукаво улыбались, словно были в каком-то сговоре.

– Это тебе.

Ну, я как-то догадалась, что раз уж принесли прямо в палату и вручили, то мне. Нужно было открыть, но что-то меня останавливало. Я занесла руку и замерла.

– От кого это?

Снова улыбки и игра в гляделки. Ну, лисицы, получите у меня!

– Не скажете, от кого – не узнаете, что там, – поставила я условие.

Девчонок проняло сразу.

– Аска, это передал тебе Хидео, – призналась Харука.

Я хмыкнула и дёрнула шёлковую ленту.

– Аска, ну улыбнись хоть на один ше! Ну что это?!

Я улыбнулась.

Мисаки хлопнула себя по лбу, а Харука бессовестно заржала. Именно заржала. Прямо как лошадь уважаемого директора Тэцуи, на которой он сегодня отправился в Нодзу. А потом ещё и хлопнулась на кровать, продолжая смеяться.

– Очень весело, – проворчала я.

– Аска, у тебя выражение лица, будто ты идёшь не на свидание, а к учителю Ячихаро на пересдачу, – осторожно пояснила Чоу, которая вошла в нашу комнату несколько минут назад.

Она уже достаточно насмотрелась на хохочущих девчонок и решила донести до меня, что Хидео не обрадуется, узрев девушку с такой кислой физиономией. А как по мне – пусть будет счастлив, что я вообще пришла.

– К Ячихаро она бы пошла с воодушевлением, – заметила Мисаки. – Последнее время рёку слушается Аску, как ручная собачонка, и наставник ждёт её чуть ли не с распростёртыми объятиями.

– Просто я учусь, а не на мальчиков засматриваюсь, – буркнула я и снова посмотрела на себя в зеркало.

На мне по-прежнему был фиолетовый кэйкоги, только вот волосы заплетены не в косу, а собраны в пучок, который придерживает изящная заколка-биракан. Серебристый журавлик возле нежных белых и сиреневых цветов, с лепестков которых свисают перламутровые подвески. При каждом вращении головой они соприкасаются друг с дружкой и тихонько звенят.

Если не ошибаюсь, это носят незамужние девушки. Заколка очень красивая. Хидео и правда обладает отличным вкусом. Когда я развернула свёрток, то сначала даже страшно было прикасаться. А вдруг поломаю такую красоту? Она же будто сплетена из серебристых струй воды, льда и аметистового сияния.

Мы все завороженно рассматривали украшение, и только потом дошло, что это мне. Только вот куда носить эту красоту, было непонятно. Не на уроки же! То-то будет потеха!

Потому заколку я припрятала, не слушая разочарованных вздохов подруг. Но прошло время, организм восстановился, я снова вернулась к учебе, и тут на прогулке случайно столкнулась с Гару, который передал записку от Хидео.

Встреча. На мосту.

Цуми побрал бы этого романтика. Там дует ветер, и пялиться смогут все, кто ловко спрячется в кустах. Я бы понятия не имела, где эти «партизанские» места, но меня тут же любезно просветили девчонки. И не просто просветили, а заявили, что пойдут со мной. Потому что мало ли, что у тех парней в голове?

Хотелось сказать, что у меня на этот случай есть кайкэн и отточенные в исполнении кандзи, однако… решила помолчать. Они правы. Мало ли…

Нет, домогательств я не боялась. Вот просто… не боялась, и всё. Кажется, совершенно не задумывалась, что Хидео может это понадобиться. Зачем? О нём поди вздыхает большая часть девочек школы Годзэн, какой смысл домогаться Аску, которая любит оякодон больше, чем парней?

К тому же я прекрасно помнила, как его заинтересовал кумихимо. Потому сходить на встречу можно, но… осторожно.

Чоу подошла ко мне и аккуратно поправила заколку, потом пригладила пряди.

– Вот, так отлично. Ну, давай, улыбнись уже. Ты же красивая. Ещё бы кимоно нарядное…

– Давайте уже сразу свадебный наряд, – проворчала я.

Харука фыркнула:

– Слушай, тебе вот прям совсем-совсем он не нравится? Нет, я понимаю, что это не Коджи, но парень хорош. Подумай хотя бы, как утрёшь нос Сату.

Я пропустила мимо ушей подколку про Коджи. Иногда прямо подмывало похлопать ресницами и послать ему влюблённый взгляд. Только вот, помня о мерзком характере учителя, я не решалась такое делать. Да и на уроках демонологии, которая началась у нас в этом семестре, глазки особо не построишь. Не приведи Плетунья, случайно используешь этот приём при встрече с цуми. Потом придется очень быстро убегать. Кто его знает, как у них там с невестами?

– А Сату нравится Хидео? – уточнила я, задумываясь, чем мне это может грозить.

– Нравится… – задумчиво повторила Ми-саки и мотнула головой. – Вряд ли, кто-то бы уже проболтался. Но сама понимаешь… позвали на свидание не красавицу и умницу Сату Икэ-ду, а…

– Ненормальную Аску Шенгай, – завершила я мысль.

– Дура!

– Мисаки сказала это к тому, что мы, несмотря на твои недостатки, очень хорошо к тебе относимся, – выпалила Чоу.

– Отличный перевод! – рассмеялась Харука, щёлкнув пальцами.

Я закатила глаза. Ну да, ну да. Потянулась к кайкэну, сунула его за пояс, расправила складки так, чтобы кобра была спрятана. Без неё я себя ощущаю как-то одиноко.

Меня ещё раз придирчиво осмотрели с ног до головы.

– И запомни, – напутствовала Мисаки, – если у него есть симпатичные друзья, то пусть приводит их в следующий раз. У тебя куча одиноких подруг.

– А если принесёт окаси с курагой, то не жри все сразу. Куча одиноких подруг может простить отсутствие любви, но не сладостей.

– Харука!

– Что, Чоу? Думаешь, Аска всё слупит прямо на мосту?

– Как ты можешь об этом говорить так?! – вспыхнула Чоу.

– Да, она права, – задумчиво протянула я, и все замерли. – Окаси – это окаси. К тому же я до сих пор тоскую по тем, что остались в пасти мадо-норои.

– Вы неисправимы, – вздохнула Мисаки.

Мы переглянулись с Харукой и пожали плечами.

Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда.