Толя так и не понял, почему Алёша был так неуверен.

– Будем бить Кощея со всех сторон, – закончил царь Берендей. – Он не успеет укрыться в своём замке в Пречёрных Горах. Молодец, Толя, из тебя выйдет толковый полководец.

Толя уже приготовился, что его снова будут хвалить. Ради ещё пяти минут славы, он был готов потерпеть пять минут голода. Обер-секретарь Синицын начал листать папку с наградами, выбирая медаль, когда двери ратуши распахнулись и вбежал стражник.

– О нет, – пробормотал Толя. – Опять…

– Волшебные врата проявились прямо посередь Океяна-Моря!

– Конечно, они проявились, – буркнул Толя, глотая голодную слюну.

– И тысячи челнов Кощея выплывают из врат, – продолжил стражник.

– Конечно же, тысячи, – вздохнул Толя.

Адмирал схватился за голову:

– А наши корабли далече! Мы беззащитны перед флотом Кощея.

– Но почему Вася Весёлый медлит? – удивился царь Берендей. – Пусть прикажет рыбе-киту уплыть.

Вбежал Степан Перемена, глава тайного сыска. Для конспирации он переоделся в костюм матроса, но штаны и рубаха оказались слишком короткими – руки и ноги нелепо торчали, сдавленные одеждой. Обливаясь потом и задыхаясь, сыщик доложил:

– Захватили Васю. Репортёр Митя Сермяжный увидал с воздушного шара, как загорелся дом рыбовода. Мы отправили отряд, но Васи уже не было.

– Подожди, братец, – почесал голову царь Берендей. – Если челны Кощея только выплыли из врат далеко от нас, то когда враги успели захватить Васю?

– Измена, – глухо сказал Илья Муромец. – Лазутчики среди нас, братия. Это они полонили рыбовода, лишив нас движения.

– Всем оставаться на своих местах! – взревел обер-секретарь. – Никто не выйдет из ратуши, пока не будет обнаружен изменщик! Господин тайный следователь, приступайте к допросу.

Но Толя замахал руками:

– Пожалуйста, не надо допроса! Я знаю, кто предатель – это дяденька в цилиндре, глава городского совета, Булыжник Каменный, или как там его…

– Что? – воскликнули все. А у главы департамента городского хозяйства, дамы с седыми волосами, упали очки с носа и разбились.

Толя рассказал о встрече возле дома рыбовода, о которой совсем забыл, получая почести и мечтая о еде.

– Я не верю, что он предатель, – сказала седая дама. – Господин Скалогром Каменский был против Кощея. Ради всего святого, Кощей посадил в тюрьму его брата за вольнодумство. У него с Кощеем свои счёты.

Словно позабыв о боевых челнах, которые на всех парусах неслись к Рыбограду, все наперебой стали вспоминать, какой хороший человек глава совета. И главное – патриот Рыбограда.

– Значит, тут что-то другое, – задумчиво сказал Добрыня Никитич. – Предатель не обязательно работал на Кощея.

Все стали переглядываться, спрашивая друг друга: «Тогда на кого же»?

– Это я выясню позже, – заключил Добрыня Никитич. – Хотя уже и догадываюсь, чьи уши тут торчат.

А царь Берендей подозвал к себе обер-секретаря и начальника тайного сыска:

– Предатели спрятали Васю где-то на рыбе-ките. Обыщите каждый дом, каждый куст, но найдите рыбовода!

Послышались выстрелы пушек – береговая артиллерия Рыбограда начала стрелять по флоту Кощея. Все снова схватились за оружие и выбежали из ратуши.

– Готовимся отразить абордаж! – приказал адмирал. – Не дадим врагу ступить на спину нашего рыбы-кита.

Толя нехотя слез со стула:

– Эх, опять воевать на пустой желудок.

Толя, царь Берендей и Митя Сермяжный поднялись над городом на воздушном шаре. Дед молча крутил штурвал, а царь Берендей с тоской оглядывал водную гладь. Окружив рыбу-кита со всех сторон, к нему приближались корабли Кощея, белея парусами на тёмно-синей глади воды. А поодаль светился портал, который выплёвывал всё новые и новые корабли, лодки, яхты и шхуны.

Пушки крепостей, расположенных по краю тела рыбы-кита, беспрерывно стреляли, оставляя облачка белого дыма. Водяные смерчи подымались возле бортов вражеских кораблей, но было ясно – такие полчища не остановить одними пушками.

Тут из портала выполз корабль, раз в десять больше самого большого парохода Рыбограда. Его корпус выполнен из какого-то чистого белого дерева, а на гигантских парусах нарисовано доброе улыбающееся лицо Кощея. Взгляд его голубых глаз лучился любовью и заботой.

– Ишь, намалевал рожу-то, – плюнул Алёша Попович.

Рядом с их шаром поднялся второй, ярко-красный, с железной корзиной, выполненной в виде скелета рыбы. На куполе светились огненные буквы «Рыбья Кость».

«Только эти бездельники летают на своём шаре ради развлечения», – рассказал Митя Сермяжный Толе.

На этом шаре поднимались три богатыря, обер-секретарь и адмирал, чтобы тоже с высоты оценить обстановку на море.

– Плохи дела, – оценил адмирал.

Потеряв всякую надежду, он резко превратился в того сонного старичка, каким был раньше. Сев на лавку, мгновенно уснул.

– Но нельзя же сдаваться, – крикнул ему Толя.

– Ах, никто и не сдаётся, – ответил царь Берендей. – Но силы неравны.

Митя Сермяжный пояснил:

– Добрый Кощей не смог подчинить себе Рыбоград не только из-за того, что город мог всегда уплыть на рыбе. Вдобавок нашу рыбу всегда окружал многочисленный и мощный флот.

Добрыня Никитич продолжил:

– А наши заводы, фабрики и верфи разрабатывали и строили новые пароходы или глубоководные корабли, которые были предметом зависти для заморских стран. Англы и франки постоянно просили продать чертежи глубоководных кораблей.

– Но теперь наш флот остался в нескольких днях пути отсюда, – завершил их рассказ обер-секретарь. – Сам же видел, Толя, что Рыба-кит плавает очень быстро – за несколько минут достиг середины Океана.

Царь Берендей тяжело вздохнул:

– Пора спуститься вниз и встретить полчища Кощея.

– Вон там, глядите, – сказал вдруг Илья Муромец, указывая рукой.

На горизонте появилась какая-то белая полоса. Она быстро росла и превратилась в ряд парусов – к Рыбограду приближался какой-то многочисленный флот! Добрыня Никитич выхватил из рук сонного адмирала подзорную трубу и посмотрел.

– Наши? – с надеждой спросил Толя.

– Нет, – глухо ответил Добрыня Никитич, передавая трубу царю Берендею. – Это англы.

– Но что им тут надо? – удивился царь. – И зачем они держали весь флот посреди Океана?

– Говорил же я тебе, царь-батюшка, что замышляют они недоброе против Рыбограда. Англы всегда мутят воду.