Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я нервно обернулась, почти ожидая увидеть на крыше инквизиторов и проклиная себя за то, что согласилась взять заказ. Ведь чуяла, что дело неладно! Если сюда нагрянут «кровавые тени» придется убегать, не оглядываясь на мальчишку. Мне не нужны проблемы.
Но пока все было тихо, и я снова посмотрела на съёжившегося паренька.
– Какой тот самый? – пытаясь выглядеть беспечной, спросила я.
– О котором все говорят, – с придыханием произнес Питер. – Ловчий может найти даже стекляшку на дне моря! И любого человека, стоит лишь понюхать его вещь.
– Насчет стекляшки не знаю, а вот человека найти могу.
– По нюху?
– По следу Духа.
– Это как?
– Линии Духа – это энергия, разве ты не знаешь? Особая духовная энергия, заполняющая наше тело и текущая по линиям. И у каждого человека эти линии свои, особенные.
Мальчишка восторженно охнул, рассматривая меня.
– И многих ты уже нашел?
– Достаточно, – хмыкнула я. Первой была сбежавшая из дома и попавшая в неприятности сестрёнка бармена из Глотки – Адриана. Тот поиск я выполнила бесплатно, просто чтобы отвлечься от невеселых размышлений. И еще не зная, куда это меня приведет.
– И что, ты их видишь – линии Духа? Разве это возможно? Никогда о таком не слышал.
– Похоже, что так, – протянула я. – Раньше не видел. Но потом со мной кое-что произошло.
– И на что они похожи?
Я задумалась, представляя то, что вижу. Как мир темнеет, а тени становятся глубже. Краски сгущаются, словно в каждую кто-то невидимый добавляет ультрамарин и фиолет, а углы и контуры обретают особую острую резкость.
Люди стираются. Их лица, наряды, тела. Все это становится неважным. Словно слетают пустые маски. Люди становятся призраками, бесплотными силуэтами, внутри которых…
– Линии Духа похожи на созвездия. У каждого – свое. Несколько основных звезд и тонкие штрихи соединений. У кого-то этих ярких точек всего три или четыре – на ладонях, у сердца и лба. А у некоторых больше десятка. Понятия не имею, отчего это зависит… Да. Я вижу это как россыпь звезд на темном небе. Каждый носит внутри свое собственное созвездие, Питер, удивительное и неповторимое. Твое напоминает снежинку. Снежинку из звезд.
– Ух ты, – восхитился мальчик. – А папа говорит, что линии – они как кровеносные сосуды или нервная система. Просто черточки – от одной руки до другой. Никаких звезд.
– Похоже, твой отец – ужасно скучный тип, – буркнула я, уже жалея, что рассказала Питеру о своих видениях. Все дело в том, что я не могла смотреть на черную точку у его сердца. И в то же время она притягивала меня.
– Точно, – вздохнул потеряшка. – Мама говорит, у папы вместо линий Духа – финансовые расчеты и биржевые сводки. – Он снова покосился на меня. – Только ведь рассказывали, что Ловчий старый, ему уже лет сорок!
– Ну прости, что разочаровал.
– И еще что у Ловчего огромный нос, которым он может учуять любой запах, – сообщил Питер, рассматривая мой нос, совершенно обычный.
А потом поджал губы, сообразив, зачем я здесь.
– Тебя позвали мои родители? Я к ним не пойду. Я никуда не пойду! Я… прыгну! И не подходи ко мне!
Я пожала плечами.
– Тебе что, все равно? – возмутился мальчик.
– Точно. Мне заплатят в любом случае. Даже если я найду тебя в виде кровавой лепешки на мостовой.
Пухлые губы и длинные девчоночьи ресницы задрожали.
– И что, ты не будешь меня останавливать?
Я демонстративно зевнула, не потрудившись прикрыть рот рукой.
– Это твой выбор. Я не могу заставить тебя жить, если ты этого не хочешь. Но пока ты все еще целый, можешь рассказать мне, почему решил стать фаршем. Перескажу потом твоим убитым горем родителям. Твоя мама места себе не находит, извелась вся, пока ты тут прячешься.
Питер уставился во все глаза.
– Ты это… не понимаешь!
Я снова пожала плечами.
– Со мной что-то случилось. Вчера! На ледовом празднике. Мы показывали постановку «Лесная история», когда я упал. Я упал! Да я катаюсь с трех лет! На коньках стою лучше, чем без них! А тут грохнулся как новичок!
– Все иногда падают.
– Я… я как-то неправильно упал!
– Ты что-то почувствовал? – Я повернула голову, цепко всматриваясь в лицо парнишки. – Перед тем, как свалиться на лед? Страх, злость, панику?
– Я испугался, – неуверенно произнес Питер. – Только сам не знаю, чего… Все шло как обычно. Ханна снова запорола либелу, вот глупая девчонка… А я…вдруг испугался. И тут лезвие на левой ноге треснуло, и я грохнулся.
– Ты видел кого-нибудь? Заметил что-то необычное?
– Что? Нет, говорю же, все как всегда… Я же с пяти лет выступаю! Только внутри как-то сжалось…Словно воздух исчез. Но лишь на миг. Может, мне это лишь привиделось…
– А люди? Успел кого-то разглядеть?
Мальчик глянул на меня с неким превосходством.
– Танцоры не замечают зрителей.
– Что, совсем никого? Может, хоть кто-то запомнился?
– Ну…– Мальчик задумался. – Тетка там стояла, в шапке такой, как гнездо. У бортика была девушка в лисьей шубе, подальше – мужчина в черном пальто…Старик дымил трубкой. Ребята из другой школы, зачем только притащились… Еще парень в серой куртке, но тот в стороне был, он, кажется, и не смотрел вовсе…
– Ясно. – Похоже, ничего толкового он рассказать не сможет. Хотя на что я надеялась? Он всего лишь подросток. – У тебя раньше ломались коньки?
– Да никогда! Их же проверяют! Сказали, брак какой-то…
– И тебя отвезли в больницу. Ты чувствовал себя нормально, только жар и озноб не проходили. И, наверное, пока ты спал, твоя мама увидела нечто необычное. Так?
– Да… Откуда ты знаешь? Но я уснул. А потом… потом…
– Утром проснулся. Водички захотел?
– В туалет, – смутился мальчишка. – Ну я откинул одеяло и тут.. бац!
Я подняла брови.
– Я не смог встать! – едва не плача прошептал Питер. – И даже пошевелиться! Испугался жутко… Лишь одна шея и поворачивалась. Кое-как присмотрелся, а мое тело примерзло к матрасу! Целиком покрылось коркой льда! От пяток до подбородка! Я сначала не понял, хотел закричать, а потом… потом…
– Потом понял, – закончила я.
– Ага, – ссутулился он так, что лоб почти уткнулся в колени. – Мои линии Духа повредились. Я стал… стал…
– Деструктом, – подсказала я.
– Порченным!
– Ну если тебе так больше нравится. Что было дальше?
– Я попытался выбраться из ледяной корки, да только руки ободрал. А потом бац – и лед растаял. Просто растекся лужей. И вот странность –
