– Покажешь?

– Я не знаю, как этим управлять!

Я мотнула в его сторону головой и сказала: «Бу!».

Питер ойкнул и удивленно посмотрел на свой сжатый кулак. Медленно раскрыл ладонь, на которой лежала горсть снега и льда.

Придержав парнишку за шиворот пижамы с котятами, чтобы и правда не свалился со скользкого карниза, я с интересом осмотрела его руку.

– А как это ты тут? – не понял мальчик, тараща изумленные глаза. – Ты же там сидел! Далеко! А потом раз – и хвать меня!

Я потыкала в лед пальцем, и он растаял, словно испугавшись. Питер брезгливо потряс ладонью, смахивая капли.

– Я стал монстром! – патетически выкрикнул он. – Чудовищем! Меня казнят?

– В Империи действует мораторий на смертную казнь.

– Значит, упекут в Пески, а это еще хуже! Там живут демоны! О Истинный Дух, я обречён! Я боюсь! Что мне делать?

– Ну для начала, не надо так орать. Конечно, если не хочешь привлечь чужое внимание.

– Но инквизиторы…

– Инквизиторов здесь нет, только я, – со значением произнесла я. —Твоя мама оказалась разумной женщиной. Похоже, она заметила неладное еще вчера. Или увидела лед на твоем теле и сообразила, в чем тут дело. Вот и не стала обращаться в полицию. Думаю, с персоналом клиники она сумеет договориться, чтобы твое исчезновение посчитали лишь глупой мальчишеской проказой. Никто не узнает, Питер.

– Но…

– Этим, – кивнула я на его руку, уже снова самую обыкновенную, с мозолью у большого пальца и следом от чернил. – Можно управлять. И с этим можно жить. Если ты захочешь.

– Что? – Теперь Питер даже рот открыл от изумления. Похоже, такая кощунственная мысль даже не приходила в его голову. – Жить? То есть… скрывать?

Я кивнула.

– Но как? Разве это возможно? Скрыть ото всех, что я – деструкт?

– Маме можешь сказать. Она поможет. Она и так уже знает.

– Но этот лед…Он вылезает, понимаешь? На руках, ногах, даже животе! Ужасно!

– Научишься контролировать.

– Это невозможно!

– Да что ты, – насмешливо усмехнулась я.

– Я не смогу!

– Ну как знаешь, – пожала я плечами.

Прыгать на мостовую Питер явно передумал и уже не пытался от меня отодвинуться. В его глазах лихорадочно бились мысли. Это и понятно, никто не хочет умирать в тринадцать лет. Останавливало парня лишь одно:

– Но это ведь… незаконно? Я должен доложить… сказать!

Я хмыкнула. Ох и трудно с этими примерными мальчиками. С бунтарями куда проще, те сразу ищут лишь одну возможность – выжить.

– Если хочешь и дальше жить с мамой и папой, ходить в школу и кататься на коньках – научись себя контролировать. И да – молчать.

– Но я стал чудовищем!

Вбитые в голову устои сражались в его душе с нежеланием умирать. Разум боролся с инстинктом самосохранения, требующим сделать так, как я предлагаю.

Питер боялся, а я не мешала ему выбирать. Это его путь, пусть решает сам.

– Говорят, деструкты со временем делаются совершенно безумными, – едва слышно прошептал Питер. – Разорванная линия Духа гниет внутри и разрушает тело. Кожа и волосы выцветают и делаются темно-серыми, а глаза багровыми, как у демонов преисподнии. А еще у деструктов появляется жажда человеческой крови и мяса. Потому их и отправляют в Пески. Чтобы они не навредили нормальным людям.

– И кто тебе все это сказал?

– Святой отец из нашей церкви… Да все это знают! И в газетах пишут…

– А может, все это вранье, – оборвала я. – Теперь у тебя есть шанс узнать правду.

– Но почему? – Мальчишка все-таки заплакал. – Почему это случилось? Почему со мной?

Увы, я могла сказать лишь то, что пишут в учебниках. Вряд ли Питер узнал от меня что-то новое, но слушал внимательно.

– Все дело в низкочастотных вибрациях, – негромко произнесла я, задумчиво рассматривая окутанные серебряной дымкой кроны деревьев и темные силуэты ангелов, застывшие на постаментах у изгибающейся вдали реки. Когда-то люди верили, что они охраняют от сил зла. Пока не поняли, что зло – сами люди. – Наше тело изначально создано безупречным, но эти вибрации его разрушают. А создают вибрации не злые демоны, а мы сами. Своими мыслями, эмоциями и поступками. По сути, мы сами вырабатываем то, что разрывает человеческий Дух и заставляет болеть или изменяться тело. Темные колебания провоцируют разрывы на линиях Духа. А разрыв… разрыв имеет последствия.

– Я знаю про темное эхо! Но ведь на празднике все было в порядке! Люди веселились!

Все верно. Есть то, что укрепляет линии Духа, а есть то, что провоцирует разрыв. Темное эхо – это темные эмоции, пороки и преступления, которые разрушают человеческие линии силы.

– И все же это случилось, – вздохнула я. – Да, все знают о разрушительных эмоциях, которые могут создавать опасный фон. Злость и ненависть, гнев и обида, тоска и сильное горе… Теневая девятка, описанная еще в первой «Книге Духа». Ты прав, на праздниках редко появляется темное эхо, но ведь дело не только в нем, Питер. Низкие частоты почти всегда присутствуют в людской толпе, увы, чтобы избежать их, надо переделать человеческую природу. Но пока лишь Совершенные достигли нужно уровня Возвышения. Возможно, твои линии Духа оказались слабее, чем у других. А может, ты попал в блуждающий вихрь или яму скверны. Может, когда-то на месте этого катка случилось нечто страшное, и остался темный вибрационный след. Такое тоже иногда случается. И даже миротворцы не всегда могут это отследить и предотвратить, – медленно произнесла я.

Когда ученые выяснили правду о линиях Духа, то обнаружились вихри и ямы. Первые существуют недолго, но могут перемещаться, вторые долговечны и образовываются в местах гибели людей, особенно если эта гибель была массовой и насильственной. Потому рядом с городами, отмеченными в прошлом сражениями и битвами, веерами стали вырастать новые поселения с теми же названиями, но с приставкой «Нью». Потому никому не пришло в голову восстанавливать уничтоженный Равилон.

Но увы, на землях Империи давно не осталось безупречно чистых мест, везде ученые обнаруживали и ямы, и блуждающие вихри, и темное эхо.

Исследователи до сих пор спорят о низких частотах, природе разорванных линий, их причинах и последствиях. Несомненно одно – люди своими чувствами, мыслями и поступками оставляют в пространстве следы. И они поражают других людей. Потому так важна работа миротворцев – тех, кто способен усмирить негативные выбросы.

Я на миг прикрыла глаза, вспоминая падающий на мои губы снег и высокий силуэт быстро уходящего мужчины.

– А еще порой рождаются разрушители, – едва слышно пробормотала я. И это особенная категория опасности. Та, которая не поддается логике, но представляет смертельную