Янка — вся в нее. Очень аккуратно водит. Но со свистом. И сдается мне, лосю арабскому это нравится. Вот же нашла себе Янка натурального Бонда.

Пока мы ехали за Янкой, я бережно так Арсена допросила. Мол, откуда знаешь, где встречались, что за гусь этот Аравийский? И ничего, ничегошеньки ровным счетом! Только «нормальный мужик, Анна Альбертовна».

— Шпион? — мне надоело ходить вокруг да около.

— А кто сейчас не шпион? Времена такие.

— Ну хоть не исламский террорист?

— Ну что вы. Достойнейший джентльмен. Вы сами у него спросите. Нам корпоративная этика не позволяет. Вы уж простите.

В общем, плюнула я на это дело, приложилась еще разок к фляжке — и решила не совать нос в корпоративную этику этих вот, а получать от жизни удовольствие. Тем более с Арсеном и поговорить было приятно. И почему не он за мной ухаживает? И на эльфа он тоже не похож. Нет в жизни совершенства!

Под шашлычок и коньячок, что есть вкусно очень, отсутствие совершенства поблекло, а Янкины счастливые глазищи даже как-то не раздражали. Да что там! Когда Янка после забегаловки снова села за руль и втопила сто двадцать, я даже креститься не стала.

Впрочем, перед городом она, как приличная девушка, скорость сбросила. И мирно порулила за Арсеном — он уже созвонился с Дмитрием и договорился присоединиться к теплой депутатской компании около мэрии.

Вот туда-то мы и отправились. Мы с Янкой — поглазеть на то, как доделывают временную сцену для столичного мюзикла, а заодно и поглядеть в наглые гляделки Миши Гольцмана. Если застанем.

И ведь застали! Гольцмана с супругой, лысого мэра, Тренера и кучу какого-то невнятного народа и даже пару журналистов, снимающих весь этот бедлам.

Увидев нас, Дмитрий быстро распрощался с мэром и Гольцманами, подошел к «Уазику» и подал мне руку — и тут на площадь буквально влетело еще четыре авто. Первым шел мерс «ДПС» с мигалками, вторым — джип охраны, третьим — что-то черное представительского класса, четвертым — еще один джип охраны.

Дмитрий помянул тихим незлым словом «кого там принесло», извинился передо мной, снова поцеловал мне руку — и отправился выяснять, что за явление с небес народу.

Народ в лице Гольцманов, мэра, администраторов, журналистов и просто прохожих — пялился. Причем на лоснящейся морде мэра радость была какой-то натянутой и фальшивой, а вот лысину платочком он вытирал весьма натурально.

— Цирк приехал? — тихонько поинтересовалась Янка, покинувшая «Хаммер» и подошедшая ко мне. Не одна. С Аравийским, который не отклеивался от нее вообще никак.

Отвечать на риторические вопросы я не стала. За меня это сделал один из охранников, вывалившийся из первого джипа и метнувшийся открыть дверь чего-то там типа роллс-ройса.

Я была уверена, что сейчас из него выйдет… ну может не президент РФ, но как минимум премьер-министр. Хорошо, что не поставила на это последний рубль. Потому что из понтового гроба на колесиках выкатился колобок. Натуральный колобок. В ярко-желтом комбинезоне. Остальное — кроссовки, небрежный хвост, лицо без макияжа — я рассмотрела чуть позже. Когда первый шок прошел вместе с желанием протереть глаза.

На спутника колобка — какого-то невзрачного чернявого типа в драных джинсах и черной футболке, я и вовсе не обратила внимания.

— Кто это?.. — спросила я, не особо ожидая ответа.

Однако его получила. От Арсена всезнающего.

— Леди Говард и мистер Джеральд.

— И что они тут забыли?

— Мне бы тоже хотелось это знать. Могу лишь предположить, что мистер Джеральд приехал на последнее представление своего мюзикла. А леди Говард с ним. Она — супруга генерального спонсора.

Мне показалось, или лось арабский что-то очень тихо пробормотал по-английски? Тихо и не слишком ласково.

— Я про нее слышала. Кажется, — без особого интереса сказала Янка. — Смелая женщина. На девятом месяце кататься из Англии в русскую глубинку…

Ее прервал звонок Арсенова телефона.

— Да, шеф? Хорошо. Доставлю, — сказал он в трубку и тут же повернулся ко мне: — Дмитрий просит прощения, ему придется остаться с леди Говард…

— И держать руку на пульсе, — вклинилась Янка, наблюдающая за суетой вокруг желтенького колобка, — чтобы мэр не спелся с леди Говард.

— Что-то вроде того, — кивнул Арсен. — Но после выборов всей этой суеты не будет. Просто вы попали в самое горячее время.

Я лишь пожала плечами. Мне, в конце-то концов, не важно, горячее или холодное время для политики. Я за Дмитрия замуж не собираюсь, хоть вся его шайка… простите, помощники депутата, и обращаются со мной как с первой леди на районе.

Политика — не мое. И жизнь в провинции — тоже. Вот мамам нашим бы тут понравилось, они всю жизнь тоскуют по родной Рязани. А мы с Янкой столичные жители.

В общем, до дома Клавдии Никитишны мы добрались без приключений. И на смс с извинениями от Дмитрия я ответила «Ничего страшного, я все понимаю». И на Янкино тихое: «Ну я это… короче, давай ты сегодня переночуешь в маленькой комнате, а? Там кровать вообще никакущая», — я тоже ответила с полным пониманием.

Ради счастья сестры я готова пожертвовать собой. В разумных пределах. Лишь бы поспать дали.

Нет высокой политики, есть грязная политика.

(Немецкая поговорка)

Роза

В родной Раше жизнь заиграла новыми красками. Особенно прекрасной была краска под название «леди Селина Говард спят». Все дорогу! Из Лондона в Москву, из Москвы в Энск, а в Энске…

Мне хотелось сразу в кроватку. Вот прямо чтобы из машины меня вынули, на ручках донесли и спать уложили.

Ага. Щаз.

Нас встречали. Какие-то мутные личности во главе с политиком. Обычным таким бюрократом, выбившимся в хозяева жизни, но как-то боком. Как краб.

Вкусненький. Розовенький. С соусом «Табаско»…

О боже, ведь так хорошо спали! Селия, девочка моя, может еще чуть-чуть, а? До утра немножко осталось, мама баиньки хочет.

Чхала девочка моя на баиньки. Ей снова хотелось кушать, танцевать и бог знает чего еще. А приходилось слушать этого вот. Бюрократа. Который несказанно горд и счастлив приветствовать, и готов вот прямо сейчас и город показать, и прием на всю Энскую элиту закатить, и цыганочку с выходом станцевать. Не отнимая клетчатого платка от потной лысины.

— Тебе не кажется, Бонни, что он какой-то подозрительный, этот мэр? — спросила я тихо и по-итальянски. Не похоже, чтоб товарищ бюрократ был полиглотом.

— А, обыкновенный политик. Ничего особенного, — слишком небрежно отмахнулся от моих подозрений Бонни. — Как-то это вот мало похоже на сцену для мюзикла. Завтра спектакль, а ее до сих пор не достроили.