Виллоу не отрывала взгляда от рук Низкорослой Собаки.

Девять Пальцев принужденно улыбнулся.

— Она хорошо выполняет приказы… Мне это нравится в шлюхе.

— Уезжай или умри, — без обиняков сказал Калеб.

— Adios! <Adios! (исп.) — прощай.>

Команчи развернули своих лошадей и помчались галопом в том направлении, откуда прискакали, — в направлении, куда собирались ехать Калеб и Виллоу, чтобы пересечь Великий Водораздел, а затем двинуться к Сан-Хуану.

Калеб смотрел, как команчи пересекли наискось правую часть поляны и исчезли за холмом. Едва он вложил шестизарядный револьвер в чехол, как раздались три выстрела, прогремевших друг за другом почти без пауз. Калеб пробормотал ругательство и, внимательно прислушиваясь, стал ждать дальнейшего развития событий. Отдаленное эхо прокатилось справа. Через несколько мгновений снова послышалась ружейная пальба.

— Теперь ясно, — сказал Калеб. — Убирайте дробовик и приготовьтесь скакать так, будто гончие из самой преисподней гонятся за нами… А они появятся, как только Девять Пальцев встретится со своими дружками.

Несколько миль Калеб шел быстрым галопом, держась естественных укрытий и внимательно наблюдая за местностью. Они преодолели несколько мелких и три больших ручья. У четвертого большого ручья он остановился, сверился с компасом и повернул на запад, к горам, выраставшим впереди.

Горы приближались, природа оставалась прежней. Слегка холмистая местность была покрыта сочной травой, попадались перелески из осин и сосен, а вдали сверкали снежные вершины. Постепенно стало ясно, что облюбованный Кале-бом ручей глубоко вдавался в горную цепь. С обеих сторон все выше поднимались поросшие лесом горы, долина сужалась в некоторых местах до мили. Иногда лес спускался вниз, отвоевывая себе пространство у луговых трав.

Калеб пустил лошадь легким галопом — этим аллюром он ездил даже тогда, когда шкура лошади лоснилась от пота и пена выступала на холке и боках. Горные лошади дышали глубоко, но без натуги. Арабским красавцам было тяжелее выдерживать этот аллюр. Дав дышала шумно, жадно хватая воздух и сильно раздувая ноздри. Но она не отставала, побуждаемая одним лишь голосом Виллоу, которая негромко разговаривала с ней и, наклонясь к уху, ободряла ее.

Виллоу показалось, что прошла целая вечность до того момента, как Калеб позволил лошадям перейти на шаг. Но диктовалось это не добротой, а необходимостью. Горы подступали все ближе, их путь становился все круче, и другой аллюр был бы равносилен смертному приговору. К счастью, до драматической развязки пока дело не дошло.

— Слезайте, — сказал Калеб, показывая Виллоу пример. — Мы поменяем лошадей. Прогуляйтесь в кусты, если есть необходимость. Другого шанса у вас не будет до полной темноты.

Виллоу беспокоилась не так о себе, как о лошади. Едва встав на ноги, она отпустила подпругу и сняла с Дав седло, чтобы ей было легче дышать.

Калеб увидел, как хлопочет Виллоу, и направился к Дьюсу.

— Наденьте седло на Измаила, — сказал он, снимая тяжелое седло. — Нам предстоит путь более тяжелый, чем мы прошли.

Виллоу остановилась и недоверчиво посмотрела на Калеба.

— Разве мы не оторвались от них?

— Нет. Я выбрал кратчайший путь, какой знаю, чтобы выйти из этой долины. Но они наверняка тоже знают его. Я не могу гарантировать, что мы минуем водораздел раньше, чем они нас догонят. Нам остается только гнать и гнать. Но ваши лошади непривычны к высокогорью. А лошади индейцев привычны.

— Мы ведь двигались на юг?

Калеб кивнул.

— Команчи направились на юг, — сказала она.

— Наверняка.

— А что, если мы врежемся в них, прежде чем свернем к перевалу?

— Тогда нам явно не повезет.

Виллоу закусила губу.

— А если мы опередим их, тогда все кончится благополучно?

— Если они не придут к перевалу первыми.

— Но как они узнают, какой маршрут мы избрали, если не будут следовать за нами?

— Это единственный приличный перевал на шестьдесят миль вокруг, — сказал Калеб. — Даже пьяный команчи может вычислить, куда мы движемся. Вверх по ручью в десяти милях отсюда есть место, где еще один южный маршрут соединяется с тропой к перевалу. Мы должны обогнать их до той развилки.

Виллоу прикрыла глаза. Десять миль! Ее лошади не смогут пробежать еще десять миль. Арабские скакуны чувствовали себя на высоте гораздо хуже горных лошадей Калеба, хотя несли груз значительно меньший.

Калеб сдернул багажное седло с Дьюса и надел на него седло для верховой езды.

— Проблема в том, что, если мы поедем быстрее, мы начнем терять кобыл. Измаил выносливее, поэтому езжайте на нем. Если кобылы не смогут выдержать темп, придется смириться с этим. — Калеб пронзил Виллоу взглядом золотых проницательных глаз. — Скажите мне, Виллоу… Если надо будет решать, что выбрать: смерть или оказаться у ко-манчей… Что вы предпочтете?

Виллоу вспомнила липкие, масляные глаза Девяти Пальцев. К ее горлу поднялась тошнота.

— Смерть, — ответила она без колебаний.

Калеб внимательно посмотрел на Виллоу. Она выдержала его взгляд.

— Что же, вы сделали свой выбор, — низким голосом сказал Калеб. — В любом случае вам грозит скорая смерть. Белые женщины живут у команчей не более нескольких месяцев, особенно блондинки. Желтые волосы — предмет вожделений слишком многих мужчин. Но выбор за вами.

Виллоу отвернулась, ничего не сказав. Да и что она могла сказать?

Когда она вернулась из леса, лошади были оседланы. Дав все еще тяжело дышала, но пот на ней постепенно подсыхал. Калеб стоял возле Измаила, собираясь помочь Виллоу взобраться на него.

— Это излишне, — сказала Виллоу. — Я могу это сделать сама.

— Я знаю.

Калеб сложил ладони, образовав искусственное стремя. Она наступила на них и мгновенно оказалась в седле. Виллоу почувствовала, как ладонь Калеба погладила ей икру. Ласка была столь кратковременной, и Калеб отвернулся так быстро, что в следующее мгновение она усомнилась, было ли это на самом деле или ей просто показалось. Тем более, что лицо Калеба было очень мрачным.

— Калеб!

Он повернулся к ней.

— Что бы ни случилось, — порывисто сказала она, — не вините себя. Вы предупреждали меня в Денвере, что мои арабские скакуны не потянут в горах. Вы были правы.

Калеб сделал шаг к сидевшей в седле Виллоу и хрипло сказал:

— Наклонитесь.

Когда она выполнила эту просьбу, он коснулся длинными пальцами ее щек, на мгновение задержал ее лицо и быстро, жгуче поцеловал ее.

— Ваши лошади проявили себя великолепно. — Они просто молодцы, — сказал Калеб, обжигая рот Виллоу своим дыханием. — Как и вы… Езжайте сразу за мной, голубушка. Это замечательные кобылы, но не стоит умирать из-за них.