И что самое парадоксальное – вот эта удача художника – всё, что хотел выразить, выразил, и ни убавить, ни прибавить, – и есть то ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ, что есть в мире.

«Но, – постановила Лена про неизвестного художника, – если даже он и гений, то всё равно гад!»

Еще раз окинула взглядом комнату и убедилась, что где-то права.

Потому что ей не на шутку взгрустнулось.

Холодная и горячая вода отрезвили ее. Прилив энергии прошел, цель поисков «одного места» закончилась к полному удовлетворению, как надеялась Лена, не слишком нарушив чистоту воды, явно обновлявшейся постоянно. Новый, очередной круг замечательного и смешного закончился.

– Эх, ешки-матрешки… – вздохнула она, опускаясь в приземистое, какое-то будто детское кресло. – Хорошо тут у вас, но как-то не по-нашенски. Попроще бы надо быть… Типа, теперь бы кашки с молочком.

Кантор и Лендер с аппетитом закончили обед и приступили к отвару сушеных ягод, вода для которого, как оказалось, и это было настоящим откровением для журналиста, кипятилась в той самой стойке посреди салона, к которой крепился стол! Выяснилось, что в металлической колонне вмонтирован резервуар, подогреваемый паром из силового агрегата машины. Достаточно было только повернуть неприметный краник, чтобы получить кипяток.

Кантор не желал по-прежнему ничего говорить о делах, но совершенно неожиданно перевел разговор на геральдику Мировой Державы и поведал внимавшему с интересом сочинителю историю появления алого с диагональным крестом флага Мира.

– Знаете, что скрывается под синими полосками? – спросил Кантор.

Лендер вынужден был признать, что не знает.

– Скрещенные кости, – с усмешкой сказал антаер. – Эта история несколько отличается от официальной версии и потому не так распространена, однако не является ни крамолой, ни ересью.

Капитан Джон Даниэл должен был немедленно придумать флаг для единого государства, когда Лорды пересекали пролив на его корабле. Флаг нужен был немедленно, пока Лорды были «в одной лодке», до того как они сойдут на берег и начнут задумываться о преимуществах и недостатках союзного договора. И капитан снял с мачты красный флаг пирата.

Ему нужно было сделать что-то со скрещенными костями и черепом. Кости он приказал зашить крестом, для чего снял с себя и своего помощника капитанские голубые ленты через плечо. Оставался череп. Его тоже нужно было чем-то закрыть.

И тогда капитан вспомнил о своем родовом гербе. Ему нечего было терять, но идея приобщиться к договору таким циничным образом, как использование собственного герба, показалась ему забавной.

Он спустился в каюту, снял со стены золотое полотнище, сложил его вчетверо и, положив на стол, вырезал неровный круг кинжалом. Так на флаге возник единорог.

Под этим флагом Лорды и сошли на берег к своим родовым войскам. Договор был закреплен символом.

– Я полагал, что Лорды внесли каждый по символу в этот флаг, – признался Лендер и изложил другую неофициальную версию: красный плащ – символ воина победителя; голубые ленты – реки, что нерушимо разъединяют владения Лордов; золотой круг – мир и благоденствие народов Мира; единорог – символ договора…

– Да, – кивнул головой сыщик, – я слышал подобную трактовку. В ней есть неочевидный смысл и благородство помыслов. Она куда более поздняя и отражает нужду мужающего общества в кристаллизации политической мифологии. Но она не верна.

– Почему же? – удивился Лендер, не забывая попивать стынущий отвар.

– Разъяснениями, исполненными благородства, можно наполнить любой случайный символ, – улыбнулся Кантор. – Дайте мне любой текст в четверть страницы, и я выведу вам из него всё, что желаете. Хотите пасквиль на Палату Мейкеров, хотите намек на хронические заболевания Председателя Совета Лендлордов. Выведу доказательно, аргументированно и не без изящества. Да что там я! Вы и сами сможете сделать подобное, не проявляя избытка фантазии. Дайте мне любой из не использующихся ныне гербовых шифров, смысла которого никто не знает, и я всё расскажу вам не только о том, как и почему возникли входящие в его рисунок символы, нарисованные еще до формирования геральдического канона. Причем сделаю это десятью разными способами. Выставив представителей прервавшегося рода так, как вам это будет выгодно, если вы захотите заявить права на этот герб, якобы принадлежавший вашим предкам.

– Вы насмехаетесь надо мной! – воскликнул сочинитель.

– Ничуть. Пока не запретили восстановление гербов с шифром до канона, так многие легенды родов и писались. Фантазия, вдохновение и архаичный слог – всё, что нужно, чтобы возвести свой род и герб к роду более древнему.

Приятно проведя время отдыха, путешественники отправились в дальнейшую дорогу.

– Читать? – спросил Лендер.

– Разумеется.

И сочинитель охотно продолжил чтение сценария, не замечая, что, слушая его внимательно, Кантор мрачнеет всё больше.

Кантор прибыл на место.

Рэн – небольшой город – встретил его и журналиста садами, несколько архаичной, после столицы, архитектурой и тишиной на тенистых улицах.

Время было урочное. Обыватели пили горячий черничный отвар с мятой, перед тем как отправиться гулять в городской сад.

В половине шестого Кантор остановил экипаж возле приземистого двухэтажного дома, в котором помещался штаб милиции города Рэн.

– Идемте, – сказал Кантор своему спутнику, словно выпускал узника из темницы. – Сейчас мы узнаем, что и как.

– Мне даже не верится, – признался Лендер, – что мы уже приехали. С одной стороны, удивительно быстро, а с другой, словно целая вечность прошла. Если бы не изумительный обед на воздухе, то это было бы несколько утомительно. Всё же поезд – более привычный транспорт. Иные впечатления…

«Нужно будет запомнить, – отметил Кантор, слушая вполуха, – что нагрузки приводят его к извержению слов. Это следует учесть в дальнейшем».

Привратник со значком помощника милиционера без слов качнул посох в гнезде, и двери разомкнулись.

Интерьеры штаба были простыми и даже несколько аскетическими.

Председатель милиции и всего два милиционера удивительно походили на шерифа и помощников из пресловутого сценария.

После обмена любезностями председатель милиции вкратце доложил, что лес прочесали, что на маяке, действительно обнаружены следы беглеца, отпечатки босых ступней и пропажа штормовой накидки.

Вот, собственно, и всё. Да, вот разве что… Имеет ли отношение к делу? В лесу найдена удивительная машина.

Лендер отметил, как сыщик переменился. Он «сделал стойку», словно охотничья собака.

– Это очень может иметь отношение к делу.

– Вот фотографии. – Один из помощников председателя положил на стол перед сыщиком конверт.