Мрак, оседая, медленно таял, открывая величественные чертоги. Высокие резные колонны держали купольный свод; дрожащие свечи плыли по воздуху, освещая золотую роспись багряных стен и тяжёлый алый бархат, что закрывал окна. В сердце горницы бил обнесённый мраморной кладкой родник; на ступенях подле родника сидела Мирослава. Она разложила на полу скатерть с фруктами и вином.

– Проходи, будь гостем моим, – улыбалась волхва. – Отведай кушаний заморских. – Мирослава махнула рукой на яства.

– Не нужны мне твои кушанья, – строго ответил Светозар, и улыбка спала с девичьего лица. Сварогин, опираясь на тояг, на котором по-прежнему сидел Дрозд, шагнул к Мирославе ближе. – Ты обещала, что не будешь ворожить.

– Так я и не ворожила, – пожала плечами Мирослава, продолжая внимательно смотреть на юношу своими большими голубыми глазами. – Это всё терем, – развела руками. – Он – живой.

Дрозд согласно пропел, но Светозар с недоверием посмотрел на своего помощника: могут ли чары опутать и птичью душу?

– Ох, не верю я тебе, волхва, – покачал головой Светозар. – Однако благодаря твоей воле я здесь – даже после стольких уроков, вновь попался в путы морока! – сокрушался сварогин.

– Это не моя воля, – нараспев отвечала Мирослава. – Терем стоит на Чёрном Озере, в котором властвует Топь. А она никого не отпускает.

Светозар нахмурился: неужели морок, насланный Топью, всё ещё продолжается, а сам он по-прежнему находится на дне болота? Но Дрозд возмущённо пропел, и Светозар отогнал думы. Осторожно подошёл к Мирославе и опустился на ступени рядом с ней. В воздухе витал сладкий, пряный аромат.

– Хочешь, я вина тебе налью? – Мирослава протянула Светозару кубок, но юноша покачал головой.

– Я не пью хмельного – не убиваю дух, – проговорил. Светозар положил тояг рядом, и Дрозд перепорхнул на плечо сына Леса. – Кто ты? – спросил, внимательно глядя на волхву, которая поставила кубок обратно.

– Не знаю, – пожала плечами девушка и, взяв кусочек яблока, протянула его Светозару: – Это-то ты ешь?

– Я ничего не ем, – строго ответил Сварогин, не желая вкушать заговорённых яств иного мира со скатерти-самобранки. – И тебе не советую.

– Так и с голоду помереть можно, – удивилась Мирослава и положила яблоко в рот. – Без еды долго не протянешь.

– Что ты отдала Топи? – Светозар дотронулся до плеча Мирославы, и та невольно отпрянула. – Извини, – поправился сварогин. Мирослава кивнула. – Что ты отдала Топи? – повторил сын Леса.

– Ничего, – ответила Мирослава.

– Не может быть, – нахмурился Светозар. – Топь не пускает в терем без платы.

– А что Топь взяла у тебя, чтобы ты сюда прошёл? – поинтересовалась волхва.

– Жизнь, – ответил Светозар, и голубые глаза волхвы расширились от ужаса.

– Так ты и есть тот мёртвый… – пролепетала. – Странно… Ты красивый, я же видела тебя ужасным. И не в зелёной одежде, а в чёрном царском платье, расшитом серебром… На троне Сваргореи.

От признания Мирославы Светозару сделалось не по себе – сварогин вспомнил рассказы русалок об их новом Бессмертном повелителе, и о смерти его, заключённой в Иглу.

– И ты тоже мёртвая, раз Топь тебя пустила в свой терем, – сказал Светозар, надеясь, что сие поможет Мирославе вспомнить, как она попала к Топи.

Мирослава, вздрогнув, взглянула на своего гостя.

– Нет, – покачала головой. – Я не умирала.

– Тогда вспомни, что Топь у тебя забрала, чтобы пустить сюда?

Мирослава хмурилась: она не помнила ничего, кроме расписных чертогов Живого Терема – будто она провела здесь всю жизнь. Но нет… такого быть не может. Волхва распрямила спину, огляделась: пышное убранство было и чужим, и родным одновременно. Повернулась к звенящему роднику живой воды: вода искрилась в тёплом свете плывущих под потолком свечей… Живая вода… Мирослава опустила взгляд и посмотрела на борт мраморной кладки, которой был обложен родник, – на нём стояли две скляночки – белая – с мёртвой водой, данной Топью, и чёрная – с живой, что позволил ей взять родник… Вода, которая должна помочь мёртвому, как говорила Макошь в видении на празднике Солнца Медового…

Вспомнив о празднике, Мирослава резко встала, будто старалась поймать ускользающие воспоминания.

– Ты вспомнила? – спросил Светозар и поднялся следом. Дрозд вспорхнул с плеча сына Леса.

– Половец, – прошептала Мирослава, смотря сквозь сварогина. – Я была волхвой в Свагоборе Половца… Послушницей.

– Хорошо, – кивнул Светозар. – А как ты сюда попала?

– Макошь. – Мирослава изо всех сил старалась не потерять из виду видение, которое привело её сюда. – Богиня мне послала видение, в котором велела прийти к Топи.

– Ты уверена, что подобное видение тебе даровала Макошь? – не верил Светозар.

– Я видела сквозь серебряный узор Песни. – Мирослава наконец посмотрела в янтарные глаза Светозара, который невольно вздрогнул от упоминания Песни – неужели эта юная ворожея может внимать ей? – Да, – тихо продолжала Мирослава и шагнула к Светозару ближе. – Песнь мне открыла то видение… в Половце. Но это было потом, сначала был другой праздник – я весну закликала. Ох! – Мирослава схватилась за сердце: воспоминания о празднике Красной Весны затмили собой даже зачарованный терем. Она вспомнила! Вспомнила всё! О Боги!

Мирослава схватилась за голову и полными ужаса глазами посмотрела на Светозара.

– Ты вспомнила что-то ещё? – спросил сварогин.

– Какой сейчас месяц? – ответила вопросом на вопрос Мирослава.

– Если бы я знал, – усмехнулся Светозар. – Но, судя по зиме, либо конец корочуна[7], либо начало студеня[8].

– Ох! – всплеснула руками Мирослава. – Я сюда, кажется, осенью пришла…

– Да не так уж и много времени ты провела в мороке, – попытался успокоить Мирославу Светозар, но волхва покачала головой.

– Нет, нет, нет, – шептала Мирослава. – Мне надо спешить! Я должна спасти Сваргорею!

– Что ты должна? – переспросил, опешив, Светозар.

Мирослава же, глядя на Светозара безумными глазами, запустила руки в свои золотые волосы.

– Я должна спасти весь белый Свет, – причитала волхва, пятясь. – Надо спешить, надо исполнить волю Богини!

– Подожди-подожди. – Светозар шагнул к Мирославе и взял её за плечи. Волхва затравленно смотрела на сына Леса, в её голубых глазах блуждало безумие. – Успокойся.

– Как мне успокоиться?! – волновалась Мирослава. – Я – великая ворожея – попалась в путы морока! Великий Сварог! Мудрый Велес! Я могу говорить с реками и травами, внимать серебряной Песне, я могу велеть Песне давать мне лики других людей, и меня видят тем, кем я пожелаю! Мне Чёрный Ворон помогает, а Боги являются с велениями! – тараторила Мирослава. – Я – великая ворожея! Никто не посмеет сомневаться в моём даре или смеяться надо мной! Вся Еловая будет говорить обо мне! Я спасу Сваргорею, и обо мне будут слагать легенды!