Мирослава, крепче обхватив кость с черепом, направила золотой свет глазниц на волков, и те с визгом отпрыгнули, но тут же вернулись обратно. Мирослава попробовала волхвовать, но от страха у неё не получалось произнеси и Слова – волхва могла только светом отгонять мавок, что с каждым разом всё больше смелели.

Светозар перестал слышать леденящий вой волколаков и хруст костей под корчащейся Топью – в его мраке воцарилась тишина. Когда тишина сгустилась настолько, что мир Светозара замер, он услышал тихую Песнь – чуть звучащую, но совсем настоящую. Песнь звенела светом, она текла звонким ручьём, возрастала могучим лесом и бушевала строптивым морем… Светозар стал повторять едва слышимые слова, что пело сущее, – с каждым Словом сварогин ярче видел ясный день белого света: серебряная Песнь сияющим всадником мчалась по миру, озаряя его. И Светозар обратился к Всаднику Словом.

Мавки наконец прорвали померкшую ворожбу, Топь освободилась, прогнав чёрную птицу неупокоенного духа.

– Слово своё ты исполнить должна! – шипела Топь, идя к Мирославе и закрываясь скрюченными руками от Серебряного Дрозда.

Волхва, вцепившись в кость с черепом, с ужасом смотрела на приближающуюся погибель, как вдруг всё бытие озарил ослепительный свет. Мавки разразились таким воем, что заложило уши.

Из снопа белого света, что вырвался из глазниц черепа тояга Светозара, явился белый Всадник с копьем.

– Как ты посмел, человек! – визжала Топь, когда Всадник, обнажив меч, разбрасывал мавок.

Мирослава во все глаза смотрела на невиданную доселе ворожбу: подобного она не читала даже в сказках, и в Свагоборе волхвы не молвили о такой силе.

Всадник, следуя велению Слова Светозара, разметал волков и бросился на Топь, но навь, шипя, обратилась Тьмой. Дрозд, чирикнув, отлетел дальше.

– Рано или поздно, но вы все сгинете! – булькала Топь, уворачиваясь от меча Всадника. – И тогда я приду по ваши души… Я заберу обещанное!

Ослепительным мечом Всадник рассёк последние клубы Тьмы и, направив коня в непроглядную Тьму, растворился в ней.

Светозар открыл глаза: гнетущая Тьма замерла, впереди серебрилась полоса Царствия Индрика.

– Быстрее, – сказал Светозар Мирославе и, схватив растерянную волхву за руку, побежал к свету. Дрозд полетел впереди. – Мы должны вернуться в Свет, пока Топь не собрала ещё больше своих слуг.

Мирослава бежала за Светозаром к серебристому берегу, который становился всё более осязаемым. И когда уже сияние Света было совсем близко, позади вновь послышался заупокойный вой Тьмы.

Вой приближался – с рыком и визгом мавки набросились на беглецов и вцепились в их плащи. Мирослава вскрикнула и едва не упала, но Светозар, изо всех сил держа волхву за руку, сумел встать на серебряную траву заветного берега. Рывком втянув Мирославу за собой, сварогин отбросил тоягом Тьму, что не смела ступить во владения Света.

– Всему своё время… – завывала обиженная Топь, и Тьма клубилась, стеной вздымаясь над серебряным берегом. – Ты ещё вернёшься ко мне, волхва…

Мирослава, тяжело дыша, опустилась на колени, положила рядом череп и опёрлась руками о землю, что была мягкой и тёплой, а трава походила на шёлк – от касания с серебристых стеблей поднимались мерцающие искры.

– Я чуть душу птицам не отдала, – шептала Мирослава, приходя в себя. – О, Боги…

– За своё Слово надо отвечать, – строго сказал Светозар, и Мирослава посмотрела на юношу: он стоял, опершись на тояг, на черепе которого сидел Чёрный Дрозд, и над головой молодого волхва серебрилось бездонное небо. За Светозаром высился тёмный лес, куда с берега убегала светлая тропинка. Тьма же продолжала шипеть, вздымаясь грозной до небес стеной, не смея ступить в царство Света. – Я тебя спас, но с Топью ты связана Словом навеки.

– И что же мне делать? – нахмурилась Мирослава, продолжая сидеть.

– Вставать – мы идём дальше. – Светозар кивнул на уходившую в лес тропу. – Мы – в Царствии Индрика. Надо вернуться в Свет.

Мирослава, подобрав череп и сумку, поднялась и встала рядом со Светозаром.

Дрозд вспорхнул со Светозарова тояга, и юноша снял с навершия череп.

– Тьма должна остаться во Тьме, – сказал сын Леса. – Да упокоится душа твоя безымянная, да примет дух твой Светоч, – прошептал Светозар умертвию и, подойдя к стене клубящейся Тьмы, опустил в неё череп. Тьма, ощетинившись, попыталась вцепиться в руку Светозара, но когти лишь соскользнули с его руки.

Мирослава с опаской смотрела на ворожбу юноши – касаться Тьмы, что простиралась за серебряным берегом, она не хотела.

– Дай мне кость, – велел ей Светозар.

Мирослава протянула ему череп, и сын Леса возвратил его во Тьму.

– Теперь идём, – велел сварогин и, опираясь на тояг, бубенцы которого сухо перестукивали, пошёл по тропинке, ведущей в тёмный лес. – Пора возвращаться в Свет.

Мирослава последовала за Светозаром; Дрозд, светясь серебром, летел впереди. Волхва несколько раз оборачивалась на шелестящую стену Тьмы, терявшуюся в белёсом небе. Во мраке виделись ужасные создания, что, тихо завывая, обещали забрать Мирославу.

– Не оборачивайся, – сказал Светозар, и Мирослава, отвернувшись от мрака, догнала сына Леса. – Когда ступаешь во Тьму из-за тщеславия, а не по велению Света, она будет преследовать тебя всю жизнь. Не зови её по своим стопам – не поддавайся страху.

– Почему ты решил, что я ступила во Тьму из-за тщеславия? – нахмурилась Мирослава, которой не понравилось замечание Светозара. – Ты меня совсем не знаешь.

Тёмный бор, мощный, дышащий древностью, расступился перед серебряной тропой, и Светозар с Мирославой вошли в лес Индрика.

– Того, что ты рассказала о себе, достаточно, дабы понять, зачем ты отправилась к Топи, – ответил Светозар, не взглянув на волхву.

– Я же тебе говорила, что я должна спасти Свет! – возмутилась Мирослава и поправила на плече сумку. – Я должна стать великой ворожеей ради всех!

Светозар усмехнулся, но ничего не ответил. Дрозд летел впереди, освещая непроходимый бор: ветви над головой так плотно сплелись, что сквозь них не было видно белого неба.

– Что здесь смешного? – рассердилась Мирослава, так и не дождавшись ответа. Страх перед случившимся уступил место ледяному гневу – неужели её никто и никогда не воспримет всерьёз? Даже странствующий юноша-волхв смеётся над нею… Зря своё сокровенное поведала. Доверять нельзя никому.

– Твоя гордыня, Мирослава, погубит тебя. – Светозар посмотрел на хмурую волхву. – Я не знаю, откуда в тебе столько… тщеславия. Тщеславие – тёмное чувство и ведёт к гибели.

– Но ты же сам обратился к Тьме, чтобы победить мавок! – возмутилась Мирослава. – Тебя Топь даже слугой Мора назвала…