«Бедняжка! Все лишь по расчету!» – предположила Екатерина.

– Ваше Высочество, после встречи с этим человеком все мои… связи – сущий вздор! К сожалению, некоторые не прервешь, я должна думать о папеньке… – Куракина делано всхлипнула.

– Вы вынуждаете меня спросить его имя, – рассмеялась Екатерина.

– Пусть это будет моей тайной! – мечтательно закрыла глаза Елена Степановна.

Однако княгине Куракиной не удалось долго скрывать тайну. По императорскому двору со скоростью морской волны понеслась весть о новом скандале. Петр Шувалов внезапно посетил Елену Степановну и застал у той соперника – гвардейца Орлова, чье имя будоражило столицу уже столько месяцев. Как передавала молва, возмущенная поведением героя, – он не выпрыгнул в окно, не сбежал, испугавшись влиятельности и положения Шувалова, нет! Любимец скандалов долго не думал, а на оскорбленный рык Петруши ответил по-простецки… заехал кулаком в нос картошкой, приник жадным поцелуем к ярко-красным губам княгини; затем перепуганную горничную одарил, не торопясь, огладив выпуклые места; вышел из спальни, переступив через жалкое тело Шувалова; прижал к могучей груди смазливую молоденькую служанку, смачно облобызал, потратив времени намного дольше, чем с предыдущими дамами, причем поцелуй сопровождался похлопыванием по мягкому месту ниже спины; и так, одаривая всех женщин дома сенатора Бориса-Леонтия Куракина, спокойно ретировался. Вдогонку храбрый и щедрый на ласки обомлевшим от удовольствия дамам гвардеец услышал ругань и крики о скорой расправе от пришедшего в себя Петра Шувалова.

Екатерина слушала этот рассказ от Нарышкина и хохотала до слез. Обладая большим и резвым воображением, она живо нарисовала себе эту картину и призналась себе, и только себе, с дрожью и страхом, что искренне завидует всем женщинам, получившим горячие и страстные поцелуи.

– Он великолепен! Не находите, Лев Александрович? – лукаво подмигнула другу Екатерина. И получила в ответ взгляд, полный недоумения и какой-то затаенной обиды, который ее рассмешил.

– Ну же, признайтесь!

– Ваше Высочество, в чем признаться? Как мне – мужчине может нравиться мужчина?!

Екатерина рассмеялась еще звонче и веселее:

– Признайтесь, что вы, как и все придворные, завидуете его удали.

– Помилуйте, Ваше Высочество! Удали и храбрости – да, а вот в остальном почто завидовать, если здоровьем Бог не наделил, куда уж нам угнаться, – скромно вздохнул Нарышкин, приосанился и добавил: – Мы женились по любви, мы верность Марине Осиповне блюдем и радуемся тихому семейному счастью.

– Рада за графиню, у вас счастливый брак.

– Своим счастьем мы обязаны Вашему Высочеству, – поклонился Нарышкин, помня, кто организовал его брак.

«Так вот кто осчастливил княгиню Куракину! А Нарышкин-то – хитрец: и все знает, и родственницу не выдал неделю назад, и мне услужил! Это надо же, какие способности у человека, – думала Екатерина, вспоминая последний скандал. – Вот о ком княгиня вспоминала так, что ее глаза светились счастьем. Я такого доселе за нею не замечала. Может, все из-за того, что все связи Елены Степановны были с определенным умыслом? А здесь чувства взыграли. Каков же он, этот гвардеец, что заставляет дам вздыхать и мечтать, а познав, так сиять, что любой алмаз затмевают? Жаль, что он простой дворянин и нельзя его к дворцу пригласить, уж больно хочется на него хоть глазком взглянуть. – Екатерина с досады далеко откинула платочек, что теребила в задумчивости. – Что ж я себя-то обманываю? Не только взглянуть хочу…»

Великий князь заглянул к Екатерине совершенно неожиданно. На прошлой неделе прибыли для комнатной гвардии голштинцы, теперь отряд насчитывал более тысячи человек, и Петр Федорович всецело был занят ими. Вооружения, что закупалось через Екатерину, вполне хватало, и она не ведала, чем обязана такому счастью.

Петр, в прекрасном настроении, излучая удовольствие и радушие, вошел в комнату супруги. Скучающим взглядом он проводил вереницу фрейлин, которых попросил выйти, и присел на краешек стула напротив Екатерины – она пыталась читать, постоянно отвлекаясь на мысли о храбром гвардейце Орлове.

– Не желаете ли, Екатерина Алексеевна, сопроводить меня в гости?

– С чего бы такое внимание, Ваше Высочество? Ваша фаворитка так расплылась вширь от сладостей, что не помещается в карету? – пошутила Екатерина. Петр Федорович хохотнул, взял из вазочки яблоко, но есть не стал, просто покрутил его в руках.

– Так для чего я вам?

– Я соскучился по вашему обществу.

– А как же «Мадам Помпадур»? Вы не боитесь скандала?

– Разлука только укрепляет чувства, я решил, что нашим отношениям необходима встряска, к тому же там, куда желаю сегодня поехать, я не могу давать повода подумать о ее, какой-никакой, власти надо мною. Удержать же ее не смогу, она непременно что-то может сказать не то, не хочу краснеть.

– Что же это за общество, Ваше Высочество? Неужто еще остался дом, где не привыкли еще к вашим выяснениям отношений с «Мадам Помпадур»? – удивилась Екатерина. Петр недовольно дернулся, но сдержался.

– Собирайтесь, увидите, жду вас через час, – не стал раскрывать тайну супруг.

– А вы испросили высочайшего дозволения государыни на поездку? – заставила Екатерина его остановиться.

– Нет.

– Вы хотите вызвать нарекания, Ваше Высочество?

– Нам не позволят, я знаю, потому и едем инкогнито и без спроса.

– Я настаиваю, ответьте: к кому вы хотите ехать? Согласитесь, что рисковать добрым расположением государыни – верх безрассудства.

– Мы решили проведать прусского пленника, графа Шверина, бывшего адъютанта императора Фридриха, – скороговоркой, понизив голос до шепота, ответил Петр Федорович.

– Вы с ума сошли, Ваше Высочество! У нас война идет, а вы в гости к пленнику собрались! – возмутилась Екатерина. – Никуда я не поеду! Берите вашу «Помпадур», а меня оставьте в покое!

– Но он интересный собеседник, мы приняли его как гостя! Никто не узнает! Я уже ездил. Жив и здоров, и к государыне не вызывали! – проявил непосредственность Петр.

– Я постоянно поражаюсь вашему безрассудству! Вы навлечете на нас гнев государыни и неизвестно, чем это все может закончиться!

– Мадам, не упрямьтесь, у нас полторы тысячи солдат вместе с голштинцами – нам больше нечего бояться! – Петр вернулся и навис над Екатериной, от нетерпения он, чисто по-женски, немного ребячливо, топнул в расстройстве. – Как мне вас уговорить поехать?!

– Для чего? Поясните.

– А то вам не известно мое отношение к королю Пруссии?!

– Не впечатляет, мне какое дело до ваших отношений?

– Хорошо, а знаете ли, что в его окружении состоит известный всем герой сражения при Цорндорфе – Орлов? – вдруг произнес Петр Федорович. – Все женщины мечтают познакомиться с ним…