Вокруг бильярдных столов расхаживали молодые люди в рубашках с закатанными рукавами, картинно размахивали киями и обменивались репликами, непонятными посторонним.

Когда-то Леня неплохо играл в бильярд, его покойный учитель Аскольд, в память о котором Маркиз назвал своего кота, говорил, что эта игра дисциплинирует ум и обостряет внимание, но в последнее время ему было не до игры. И сегодня Леню интересовали не бильярдисты, а один из людей, прочно обосновавшихся за столиком в полутьме подвала.

Это был симпатичный старичок весьма благообразного вида, которого вполне можно было принять за престарелого профессора или даже академика. В действительности он был в прошлом вором-домушником необычайно высокой квалификации, о котором рассказывали легенды. Именно он в восьмидесятом году умудрился вывезти всю обстановку из квартиры городского прокурора, убедив прокурорскую жену, что муж купил новую мебель и велел срочно увезти старую. Прокурор рвал и метал, топал ногами, поднял на ноги всю полицию, но безумно дорогая по тем временам мебель растворилась без следа. Вскоре прокурора сняли «за нескромность» и отправили далеко на север, а мебель всплыла в квартире директора крупнейшего гастронома. Впрочем, и у самого этого директора вскоре при удивительных обстоятельствах пропала шкатулка с редчайшими изумрудами, и этот подвиг тоже не обошелся без нашего домушника. Поговаривали, что в потайном отделении одного из прокурорских шкафов прятался его подручный, лилипут, который просидел в шкафу больше суток и впустил своего босса в квартиру, как только представился подходящий момент.

Несмотря на такой блестящий послужной список, к тому времени, когда знаменитый домушник вынужден был по возрасту и состоянию здоровья удалиться от дел, его накопления оказались недостаточными для поддержания привычного образа жизни, а пенсии при его героической профессии не начисляют, так что старичок не отказывался от случайных, даже небольших, заработков. Летом он часами просиживал на скамейке в знаменитом «Катькином садике», под сенью памятника Екатерине Великой, играя в шахматы с такими же благообразными старичками, а зимой перебирался сюда, в бильярдную «Касабланка», где его и могли найти люди, заинтересованные в профессиональной консультации.

– Здравствуйте, Иван Игнатьевич! – приветствовал старичка Маркиз, подсаживаясь к нему за столик. – Как ваше драгоценное здоровье?

– Здравствуй, голубь, – отозвался старик, – на здоровье не жалуюсь. Вот скучно только… помнится, в прошлый раз ты меня в шахматишки-то обставил, так, может, дашь старику возможность отыграться?

Он расставил на доске фигуры и махнул рукой. В «Касабланке» старика уважали. Из полутьмы тут же появился официант.

– Принеси, голубь, две чашки кофе по-турецки, – распорядился Иван Игнатьевич, – само собой, с коньяком… ты знаешь, как я люблю.

Он сделал ход и посмотрел на Маркиза.

– Ну, сизокрылый ты мой, какая забота тебя привела на этот раз?

Леня двинул вперед королевскую пешку и проговорил:

– Вы ведь, Иван Игнатьевич, всех знаете…

– Всех только Господь Бог знает, – усмехнулся старик, – и еще управление статистики…

– Прибедняетесь! – ответил Леня, переставляя коня. – Но вот такая фамилия – Сидорчук вам что-нибудь говорит?

– Сидорчук? – переспросил старик, делая следующий ход. – А как его звать, твоего Сидорчука?

– Михаилом, – отозвался Леня, выполняя рокировку.

– Ты ведь, голубь, расценки мои знаешь…

– А как же! – Леня протянул две хрустящие зеленые купюры.

– Вот ведь, падает доллар окаянный, – пробормотал Иван Игнатьевич, пряча деньги в карман, – ни во что верить нельзя! Даже в доллар! Думаю, скоро на евро переходить придется…

– Ну, так как же все-таки насчет Сидорчука? – напомнил Леня о своем существовании.

– А что насчет Сидорчука? Можешь про него забыть. Зарезали его на днях, говорят – любовница зарезала. Или по голове дали до смерти…

– Но вы мне все-таки про него расскажите, все что знаете, – настаивал Маркиз.

– А как же… – старик переставил ладью, – гонорар получен, так что непременно расскажу… кстати, шах тебе, голубь сизокрылый!

Он откинулся на спинку стула, отхлебнул кофе, который принес безмолвный официант, и продолжил:

– Нестоящий человек он был, Мишка Сидорчук, ненадежный. Погоняло у него было – Свисток, а это, сизокрылый мой, само за себя говорит. Недавно по городу слух прошел, что связался Свисток с одной крутой командой, гастролерами откуда-то то ли из Киргизии, то ли из Казахстана. Вроде, у них дури была большая партия, а Свисток взялся товар хорошо пристроить. Только перехитрить решил он гастролеров, товар у них увел, а с деньгами кинул. Само собой, они его подписали, искали по городу, чтобы замочить, да вышло, что не только у них на этого Мишку зуб был. Баба его приревновала и прикончила… так что нет больше твоего Сидорчука! А тебе, голубь, снова шах!

– Да что вы говорите! – Леня переставил слона и пожал плечами: – А вам, Иван Игнатьевич, уж извините меня, мат!

– Ну, голубь, шустер же ты! – огорчился старик. – Так и норовишь обидеть пожилого человека! С тобой ухо востро держать надо! Ну, давай еще одну партию сгоняем, реванш…

– Нет, Иван Игнатьевич, извините – дела! Как-нибудь уж в следующий раз сыграем! А насчет Мишки Сидорчука… не скажете, где тех гастролеров найти можно, с которыми Свисток перед смертью общался? Которых он на деньги кинул?

– Что-то тебя, сизокрылый ты мой, на острое потянуло! – недовольно проговорил ветеран криминала. – Вроде ты всегда осторожный был да аккуратный, от мокрых дел подальше держался…

– И сейчас стараюсь всячески этого избегать…

– Ну вот, а эти гастролеры – страшные люди, им человека пришить – что нам с тобой в шахматишки перекинуться… не стоило бы тебе на свою голову неприятностей искать!

– Да я и не ищу, – Леня допил свой кофе и поставил чашку, – надо, Иван Игнатьевич, надо! Тут такое дело, что без этих восточных гастролеров никак не разобраться! Кстати, хочу вам одну интересную версию подкинуть, в плане обмена информацией. Дошел до меня такой слушок, что вовсе этот Свисток, то есть Мишка Сидорчук, не помер, а просто разыграли они с любовницей спектакль, подсунули другого покойника, чтобы ему от тех самых гастролеров скрыться. А сам он сидит сейчас на дне да посмеивается…

– Надо же! – старик покачал головой. – Чего только на свете не бывает! Честно сказать, мне и самому эта история какой-то подозрительной показалась… Чтобы такой юркий парень, как Свисток, – и дал себя зарезать или там по голове стукнуть, это, знаешь ли, как-то сомнительно… Ну смотри, насчет гастролеров я тебя предупредил! Только, сам понимаешь, это уже другой вопрос…

– Все понимаю! – Леня достал бумажник и протянул консультанту еще две купюры.

– За что я тебя люблю, это за то, что понятливый, – старик спрятал деньги, – вот только в шахматы больно хорошо играешь, никак мне, старику, тебя не перехитрить… ну ладно, запоминай. Есть на Разъезжей заведение такое, называется «Папа Док». С виду простая кофейня, да только у них за баром еще одна комната есть, где серьезные люди встречаются. Вот ты туда придешь и скажешь…