— Господин Селтис признался во всем, — сказал Воллирд. — По его словам, прибывший туда ранее господин настаивал, чтобы главный схоласт связался с живущим в этом дворце братом названного господина и сообщил ему об обстоятельствах смерти их отца и опасностях, которым может подвергнуться названый брат. У главного схоласта не было времени исполнить эту просьбу, однако мне отчетливо показалось, что он весьма озабочен случившимся и при первой же возможности непременно сообщит об этом любому солдату или бойцу милиции. Поэтому мы отвели его на крышу под тем предлогом, что хотим увидеть место, откуда бежал разыскиваемый господин, и сбросили его вниз. Схоластерикам мы сказали, что он спрыгнул сам, и при этом смотрели на них с глубоко потрясенным видом.

Баэрт посмотрел на своего подельника:

— Я предлагал оставить его в живых, только язык вырвать.

Воллирд вздохнул.

— Но он мог бы написать что-нибудь.

Баэрта эти слова не убедили.

— Переломать ему остальные пальцы, и все.

— А если бы он взял ручку в зубы? — раздраженно поинтересовался Воллирд.

— Тогда...

— Он засунул бы перо себе в задницу, — громко сказал Воллирд. — Или нашел бы другой способ, если, конечно, был таким отчаянным. По-моему, был. — Он посмотрел на тила Лоэспа. — Ладно, мертв — и точка.

Тил Лоэсп задумался.

— Ну что ж, — сказал он, — согласен, вы поступили по обстоятельствам. Но меня беспокоит, что у нас появилась схоластерия, полная оскорбленных схоластов.

— Ну, с этим справиться несложно, — сказал Воллирд. — Их там немало, но они очень кстати собраны в одном месте и охраняются. И все такие мягкие, как детская черепушка, — могу поклясться.

— Опять согласен. Но у них есть родители, братья, связи. Лучше всего, если новый главный схоласт не даст им воли и заставит молчать.

Воллирда эти слова не убедили.

— Самое надежное — когда человек замолчал навсегда, ваше превосходительство.

Тил Лоэсп посмотрел на Воллирда.

— Да ты, Воллирд, мастер афоризмов.

— Только при большой нужде, тил Лоэсп, — ответил тот, не отводя взгляда. — Я не перебарщиваю.

Тил Лоэсп видел: эти двое убеждены, что убийство всех схоластов в Анджрине покончит с вопросом о том, видели они Фербина, живого и в бегах, или нет. Фербин. Живой. Вполне в духе этого слабоумного везучего идиота — не получил в сражении ни царапинки, несколько раз счастливо избежал плена. Но все же тил Лоэсп сомневался, что дело только в Фербиновом везении. Он подозревал, что слуга принца, некто Хубрис Холс, обладал хитростью, которой явно не хватало его господину.

Воллирд и Баэрт полагали, что все решится простым устранением тех, кто видел принца, положит конец проблеме — самый простой, солдатский способ. Ни один из них не понимал, что такая хирургия может вызвать новые осложнения и нежелательные последствия. Нынешняя проблема была маленьким нарывом на пальце: проколи его — и получишь мгновенное облегчение. Но предусмотрительный доктор знает, что это может привести к более серьезному заболеванию, вызвать инфекцию, которая парализует руку целиком и будет угрожать жизни всего тела. Иногда благоразумнее всего наложить целительную мазь или охлаждающую примочку, и нарыв понемногу пройдет. Такое лечение медленнее, но оно не столь рискованно, не оставляет шрамов — и может оказаться более эффективным.

— Ну что ж, — сказал тил Лоэсп рыцарям, — одного мы заставили замолчать навсегда, как вы и предлагаете, хотя все это должно выглядеть гибелью по неосторожности, а не от чьей-то руки. Но схоластов трогать нельзя. Семья предупредившего нас шпиона получит вознаграждение, но не он сам. Он и без того будет возбуждать зависть и презрение — если остальные и вправду подозревают, кто их посетил.

— Если их посетил тот, о ком мы думаем. Но полной уверенности нет, — сказал Воллирд.

— Сомнение — слишком большая роскошь для меня, — возразил тил Лоэсп.

— А что с самим беглецом? — спросил Баэрт.

— Пока не найден.

Тил Лоэсп кинул взгляд на телеграфную депешу от командира эскадрона лиджей, полученную сегодня утром. Тот едва не пленил или убил Фербина и его слугу (предполагая, что это были они) у башни Д’ненг-оал предыдущим вечером. Один из двоих, предположительно, был ранен, говорилось в сообщении. Слишком много допущений и предположений.

— Но у меня теперь тоже есть документы, позволяющие попасть на поверхность, — сказал тил Лоэсп, широко улыбнувшись двум рыцарям. — Разыскиваемый и его пособник убегают. Второе полезное дело, которое они могут сделать. Первое — это умереть. — Он опять улыбнулся. — Воллирд, полагаю, ты хочешь побывать на поверхности с Баэртом и снова увидеть вечные звезды. Верно?

Двое рыцарей переглянулись.

— Мы бы предпочли отправиться с армией против делдейнов, — сказал Воллирд.

Основная часть армии днем ранее уже вышла в поход, чтобы собраться в кулак перед башней, через которую предполагалось атаковать Девятый. Тил Лоэсп собирался выехать из столицы на следующий день и спуститься вместе с войском.

Баэрт кивнул:

— Да, это большая честь.

— Пожалуй, мы уже убили слишком многих — и это лишь для вас, тил Лоэсп, — сказал Воллирд. — Мы устали от убийств. Каждый второй взгляд направлен нам в спину. Не настало ли для нас время послужить своему народу напрямую — на поле боя? Против известного всем врага.

«Служить мне — значит служить своему народу. Я и есть государство», — хотел сказать тил Лоэсп, но не сказал — даже перед этими двумя. Вместо этого он нахмурился и на мгновение сложил губы трубочкой.

— Давайте-ка заключим соглашение, а? Я прощу вам глупость, вероломство и эгоизм, если вы простите мне мои приказы в виде вопроса, якобы оставлявшего возможность выбора. Что скажете?

Она целый год пробыла мужчиной.

Совсем иные ощущения. И все совсем иное. Она многое узнала — о себе, о людях, о цивилизации.

Время: она, в общем, привыкла мыслить стандартными годами. Поначалу каждый был для нее полутора короткими годами или примерно половиной долгого года.

Гравитация: она чувствовала себя невыносимо тяжелой и одновременно мучительно слабой. А потому согласилась на курс телоизменения: кости ее начали утолщаться, а рост — уменьшаться еще до отлета с Восьмого. Но все же во время путешествия на корабле и затем еще дней пятьдесят после прибытия она возвышалась над большинством людей и чувствовала себя до странности хрупкой. Ей объяснили, что выбранные ею новые одежды будут с усилением, чтобы кости не поломались при неудачном падении в условиях повышенной гравитации. Она подумала, что ее просто хотят успокоить, и решила быть осторожнее.