К крыльцу подъехал черный «Ниссан», новый шофер помог горничной погрузить чемоданы. Надежда явно занервничала. Мгновение она колебалась, потом не выдержала и тронула брата за плечо:

– Я уезжаю!

– В добрый путь, – сухо ответил тот.

– Я понятия не имею, где устроюсь. Моя квартира сдана…

Женщина говорила все неуверенней, и часто оглядывалась на психиатра, словно ища у него поддержки. Но тот был целиком поглощен раскуриванием только что набитой трубки.

– Я попробую устроиться в каком – нибудь прил ич – ном отеле… – Голос Надежды звучал почти жалко. Тем разительней был контраст с холодным ответом брата.

– И пробовать не стоит – сразу устроишься. Рекомендовать ничего не могу, не знаю твоих вкусов. Увидимся завтра!

Сказать больше было нечего. Надежда, бросив последний взгляд на неприступную спину Банницкого, молча уселась в машину. Шофер захлопнул дверцу, сел за руль, и черный «Ниссан» пополз по дорожке к воротам. Генрих Петрович раскурил наконец трубку и с видимым облегчением выпустил густой клуб дыма.

– А где же у нас Марина Александровна? – спросил он таким ровным тоном, словно и не был свидетелем только что разыгравшейся тяжелой и некрасивой сцены. Марина вздрогнула и постаралась надежнее укрыться в тени сосен. На женщине был черный деловой костюм, и она вполне могла сойти за вечернюю густую тень, которых все больше становилось в парке.

– Она ведь первая выбежала, – хмуро ответил Банницкий, видимо, все еще под впечатлением ссоры с сестрой. – Детей ищет.

– Михаил Юрьевич, ведь ее уже долго нет! – обеспокоено настаивал психиатр. – А если она побежала к обрыву, не заметила, оступилась? Там ведь не огорожено!

– Да еще не так темно. – Банкир наконец опомнился, и в его голосе зазвучала тревога. – Вот дети… Ограда в порядке, так они могли попробовать съехать с обрыва… Черт!

И не говоря ни слова, бросился за угол дома. За ним поспешил и Генрих Петрович, переходя с бега на быстрый шаг и даже в таком положении пытаясь сохранять достоинство. Марина, напуганная разговором об обрыве, бросилась было в ту же сторону, но вдруг отшатнулась и вскрикнула – из-за багровых кустов пышно разросшегося боярышника выскочила девочка.

Марина с перепугу не разобрала, кто перед ней, но тут же по решительному виду беглянки опознала Алину.

– Как думаете, эта сволочь уехала навсегда? – спросила та.

– А ты как думаешь? – оправившись от испуга, сердито ответила женщина. – Кажется, все слышала не хуже меня!

– Уля, выходи, – приказала Алина, и из-за кустов показалась голова ее сестры. – У нас получилось.

– Кто спорит, получилось! – саркастически согласилась Марина. – Особенно ловко вы разнесли стол!

– А что нам было делать? – резонно возразила девочка. – Сами слышали – нас опять в пансион, дом продать, кошек отравить… Что она говорила про маму?

Марине стало очень жарко. Она порадовалась, что природа наградила ее смуглой кожей и лишила способности краснеть, иначе проницательная девчонка немедленно поймала бы ее на вранье.

– Она не любила вашу маму, как мне кажется, – ответила женщина как можно хладнокровнее. – Нечего ее слушать.

– Она сказала, что мама сошла с ума! – настойчиво вмешалась Ульяна. – Почему? Что она такого сделала?

– Ну, если сложить, сколько раз меня называли сумасшедшей, получится целая история болезни! – нашлась Марина.

Как ни странно, эта простая отговорка совершенно успокоила озадаченных девочек. Она снова переключились на отъезд ненавистной тетки и теперь искренне развеселились. Гроза миновала, враг отступил, и маленькие интриганки снова стали похожи на обыкновенных детей. У Марины отлегло от сердца. Видимо, девочки не слышали разговора взрослых от начала до конца, иначе поняли бы, что с их матерью действительно что-то случилось.

– Я думаю, самое время вернуться в дом и попросить прощения у вашего папы, – сказала она, когда веселый обмен мнениями стал затихать. – Его-то наказывать не за что!

– Мы сами решим. – Алина сразу переменила тон, только что искрившиеся синие глаза померкли и стали холодно-настороженными. – Давайте сразу договоримся – вы к нам не лезете и жить не учите! А то получится еще одна тетя Надя, а вы сами видели, как мы ее отсюда выставили!

Отповедь была исчерпывающей. Марина только пожала плечами и пошла к дому. «Какое мне дело до этих детей? Они мне даже не падчерицы. А если бы я все же стала им мачехой?» Женщина вздрогнула, представив, что живет в доме, где пять лет содержали ее сумасшедшую предшественницу, сидит вечерами у камина в охотничьей гостиной, в обществе оленя, кабаньей головы и медвежьей шкуры, пытается воспитывать этих детей, больше похожих на два кактуса… К тому времени, когда в разгромленную столовую вернулись мужчины, она уже знала ответ на вопрос, который так волновал Банницкого.

– Где ты была? – бросился он к ней с порога. – Происходит черт-те что! Ни девчонок, ни тебя…

– Не беспокойся, я их видела. – Она отыскала на столе уцелевшую чашку и налила в нее остывшего чаю. – И даже пыталась уговорить вернуться. Разумеется, напрасно.

– Что они слышали? – Банкир устало опустился в кресло, растер пальцами виски. – Ужасный день, голова трещит… Сегодня я начал сомневаться, что стоило их выписывать из Англии.

Генрих Петрович, вошедший вслед за ним, отчего-то посмотрел на Марину с укоризной, как будто она была виновата в том, что ему не дали спокойно выкурить трубку, вынул спички и заново занялся сложным процессом раскуривания. Женщина решилась:

– Знаешь, Миша, раз уж ты мне сделал предложение при свидетелях, при свидетелях я и отвечу. – Она нервно засмеялась, стараясь скрыть свой страх перед словами, которые собиралась произнести. – Я не могу выйти за тебя замуж. Наверное, я с самого начала хотела быть только твоей любовницей. Жена из меня не получится.

Генрих Петрович оторвался от трубки и уставился на Марину так, будто заметил у нее на лице неприличную татуировку. Банницкий поднял голову и, прищурившись, посмотрел на любовницу. Его лицо было искажено – то ли гримасой боли, то ли недоумения.

– Если хочешь, – продолжала она, пряча взгляд, – у нас все будет по-прежнему. Только не надо ничего менять!

– Сегодня очень трудный день. – Банницкий встал и, подойдя к столу, налил себе воды. – И я ничего не хочу обсуждать.

– Но я уже все решила!

– Ты можешь оказать мне услугу? – Выпив несколько глотков, мужчина вылил остатки воды на полотняную салфетку и промокнул ею лоб. – Останься сегодня ночевать. В отдельной комнате, если хочешь. Можем даже больше не видеться. Просто останься!

– Хорошо. – Женщина взглянула на часы. – Только рано утром надо вызвать такси, я не хочу опоздать на работу.

– Тебя отвезут. Генрих Петрович, сегодня у нас дом опять без хозяйки. Прямо напасть какая-та! Проводите Марину наверх, в комнату с аквариумом. Кажется, там есть все необходимое. А я больше не могу, ложусь спать. Девчонки сами найдут, где входная дверь. Может, они уже у себя.