– Теперь уж точно вернусь, – пообещала Ника, подтягивая сына к дверям вагона. – При условии, что ты больше не будешь одалживать у своего милого оружие – а то еще пальнешь в загсе с перепугу!

Наталья молитвенно сложила руки, словно прося не напоминать об этом инциденте, и Ника рассмеялась, глядя на часы:

– Договорились! Ну, отправляемся, нам пора… Скажи на прощанье – тебе не кажется, что все это было сном? Мы всего две недели назад встретились на «Птичке», и смотри, как все вокруг изменилось! А ведь если бы я тогда тебя не узнала…

– Как хорошо, что узнала! – перебила Наталья. – Иначе я бы не приглашала тебя на свою свадьбу!

И Ника согласилась, что это в самом деле очень хорошо. Она вошла в вагон, отыскала свое купе, где уже сидели пассажиры, устроила сына у окна и, перегнувшись через его макушку, нашла взглядом Наталью, чиркающую зажигалкой. Поезд тронулся, перрон с провожающими медленно поплыл назад, и только тогда подруга увидела ее и, замахав рукой, быстро пошла вслед за вагоном, что-то выкрикивая. Ника ничего не смогла прочесть по ее губам, но не сомневалась, что это было приглашение на свадьбу. Она откинулась на спинку плюшевого диванчика – такие были ей знакомы по кино, – украдкой оглядела лица соседей и прикрыла глаза.

Поезд быстро набрал ход и вскоре полетел на скорости, смазывающей пейзажи за окнами, на скорости, которая должна была доставить его в Петербург всего через четыре с половиной часа. Алешка уснул, и Ника, заботливо прикрыв его курточкой, почувствовала, как сама устала за эти дни. Ее клонило в сон, но она все же некоторое время смотрела в окно, считая полустанки, которые исчезали, едва успев появиться, и чувствуя, как вместе с ними исчезает из ее жизни, оставшись в прошлом, история женщины в окне.