И – нет, я не лечу. Лежу на земле, и ещё не открыв глаз, понимаю, что Пётр Иванович и доктор стоят на коленях надо мной, я чувствую их тревогу… И не только их. Игорь, Ганс, ещё кто-то, их много, они сначала не поняли, что происходит, но сейчас испуг и растерянность исчезают, сменяясь радостным удивлением. Они правда рады тому, что я теперь с ними.

Как странно.

И я понимаю, что если захочу, всегда буду чувствовать их. Чёрных. Сестёр и братьев.

Я чувствую Бабушку. Она тихонько засыпает, чем-то очень довольная. И это тоже здорово. Когда такие лоа тобой довольны – это что-то да значит.

Но что дальше?

А ещё я понимаю, что у меня обострился слух. Разрежённая атмосфера Марса плохо передаёт звуки, но я слышу всё. Как дышат люди рядом со мной, как шуршат камушки и песок, даже, кажется, как потрескивает, остывая, двигатель вездехода.

Надо открыть глаза.

Осторожно поднимаю веки. Мир вокруг плывёт, он дикий, яркий, безумно пёстрый, непонятные цвета бьют по глазам, словно обкурилась травкой, и… И я что, вижу в сумерках, как ясным днём?

Нет, так нельзя. Зато понятно, почему Пётр Иванович сказал, что если способности пробудятся без контроля, это будет катастрофа. Да я даже оглядеться нормально не могу! С этим надо что-то делать.

Ага, вот только что?

Я попыталась встать – и Пётр Иванович, останавливая, положил руки мне на плечи.

– Инге. Не бойтесь, это нормально, всё так и должно быть, – он говорил подчёркнуто спокойно и тихо, но получалось всё равно громко. – Замрите. Постарайтесь успокоиться. Смотрите сквозь ресницы, как будто притворяетесь, что спите. Они у вас длинные, отлично получится, – он хихикнул, совсем непохоже на себя. – Вы же умеете танцевать. Двигайтесь плавно. Осторожно. Считайте про себя, и старайтесь каждое движение делать на десять счётов. Вы справитесь. Это несложно…

Как же, «несложно»! Я встала – и доктору пришлось меня ловить: первым же шагом меня отнесло на пару метров в сторону. До вездехода я нормально дошла только с четвёртой попытки. Меня мотало туда-сюда, любое движение превращалось в какой-то безумный пируэт, пару раз я очень больно ударилась, чудом не разбила колпак комбеза… В конце концов мне удалось как-то зафиксировать себя в пространстве, вцепившись в скобу лесенки на борту вездехода. Но как только я попыталась нормально открыть глаза и оглядеться, меня снова шатнуло в сторону, и я опять чуть не упала… с этой несчастной скобой в руках. Jopé!

Я отломала кусок вездехода. Мамочки…

Вот интересно, все Чёрные по первости вездеходы ломают, или как?

– Сделайте с этим что-нибудь!

– Инге, только вы можете сделать это «что-нибудь», – Пётр Иванович был такой довольный, что мне немедленно захотелось дать ему в нос. И дала бы, но сейчас это точно плохой план. – Успокойтесь. Всё у вас получится.

Но получилось далеко не сразу. Только через час Пётр Иванович и доктор решили, что меня можно запускать в вездеход – в смысле, что я ничего там не сломаю. И то, боюсь, только потому, что уже ночь наступила и стало очень холодно. Меня аккуратненько завели в кунг, уложили – и рванули в тренировочный центр Чёрных, где есть оборудование и тренажёры, чтобы я научилась всем этим управлять. Теперь главное, не разнести ничего по дороге.

Я лежала с закрытыми глазами, а Степаныч сидел рядом и радостно рассуждал, что он был прав, и что он знает, что произошло. Мол, я уже готова была, почти «проснулась», стресс последних дней меня, как он сказал, разбалансировал, и даже такого условного контакта с местной системой хватило, чтобы меня «разбудить». Ну, пусть он и дальше так думает. Я ему не скажу, что всё не так, что дело вовсе не в системе – кстати, что он имеет в виду под этим «система»?.. – а в лоа. В Бабушке. Он, наверное, всё равно не поверит.

А ещё я всё пыталась понять, что я там видела. Причём так ярко, отчётливо… Это ведь точно не моё. Я не Тим, и я – спасибо, лоа! – теперь знаю, от кого и как родилась, даже знаю, где была с момента рождения и до начала роста. Наверное, это были воспоминания – отголоски воспоминаний – других Чёрных. Даже Первых. А, может, и не только. Может, это Бабушка дала взглянуть на то, что когда-то здесь было, давным-давно. Позволила прикоснуться к миру предков, бесконечно далёких, но таких реальных.

Спасибо, Бабушка.

И спасибо, Майя… мама. Теперь я знаю, ты не бросила меня, не предала. Ты дотянулась сквозь время, рассказала мне правду. Вернулась за мной. Как смогла. И привела сюда, на Марс. Как вы с отцом и хотели.

И теперь у меня снова есть семья.

Уже когда мы подъезжали к тренировочной базе, Степаныч тихонько спросил:

– Бабушка… рассказала что-нибудь?

– Э-э… В смысле?

– Говорят, она иногда сказки рассказывает. Только не всем. И не все их потом словами передать могут.

– Вот и я не смогу…

– Ну что? Подведём некоторые итоги? – Фальк был старшим в группе и по возрасту, и по выслуге лет, поэтому частенько замещал командира, особенно если в это время группа была не на поверхности планеты.

– Ну, давайте, что ли, я, – без особого энтузиазма предложила Маша. Просто не вызовись она сама, и начнётся: слово самому младшему, дамы вперёд и всё в таком духе. – А что командира нет? Он же вроде уже прилетел.

– Отсыпается, – пожал плечами Фальк. – Они с Найдёновым и какими-то его дружками отвальную устроили, на. Так что сказал, что будет позже.

– Да? – Эл усмехнулся. – А говорят, после марсианского пива похмелья нет.

– После пива нет, – влез Кот. – А если ты вместе с пивом «ежа» пьёшь, то с непривычки бывает.

– Какого «ежа»?

– Чисто марсианская штука, не выносит транспортировки и срок хранения какой-то смешной, – Кот заговорил голосом рекламного робота: – Газированный естественным образом алкогольный напиток с мягким пролонгированным действием.

Все прыснули. Смешить компанию Кот умел почти так же хорошо, как и Сергей Иванович.

– Это как? Выпил сегодня, а накрыло завтра?

– Примерно. Скорее, выпил сейчас, а накрывает в течение нескольких часов. В смысле, постоянно накрывает. Как написано в путеводителе по Марсу, «обеспечивает приятное опьянение и мягкий, ненавязчивый выход из него. Возможен постэффект». А они на этот «постэффект» ещё и пивом догнаться решили…

– Понятно. Ладно, Маш, прости, давай начнём, – Эл с деланно виноватой улыбкой сел на своё место.

– Ничего, я понимаю. Ты хочешь вписать новое слово в «Напитки Вселенной», но увы, всё марсианское пойло давно уже там… Итак, Найдёнов и Сонел. Свои соображения об их деятельности на Теллуре и том, что всё это звенья одной цепи, я изложила в докладной, которую до вашего сведения довёл шеф…