– Мой любимый сорт, – пояснила она. – Коля, не спи, продолжай! Что ты еще знаешь?

– Сейчас расскажу, – ответил Николай Еремеевич и вздохнул, разливая всем шампанского.

Груне стало очень смешно. Художница не была знатоком вин и других алкогольных напитков, но прекрасно понимала, что шампанское, которое им подали, очень-очень хорошее, наверняка из какой-то коллекции, и стоит бешеные деньги. Наверняка обычно посетители ресторана брали одну бутылочку по особому случаю и смаковали напиток часами… Николай же Еремеевич разливал его, словно это была минеральная вода, и выпивал абсолютно залпом, явно не ощущая вкуса.

– И вот омрачилась любовь у Ольги и Эдуарда, наткнулась на гордыню Колобова, – продолжил он почему-то в стиле русской народной сказки. – Не каждый мужчина вынесет, что его женщина талантливей и лучше, чем он. Что все ей рукоплещут, на каждом шагу говорят: она – талант и звезда, а тебе лишь пожимают руку. И Эдуард крепко запил, ушел в себя, даже чуть в академический отпуск не загремел, на последних-то курсах… Но сначала он расстался с Ольгой, резко так с ней порвал и остался один. По правде сказать, когда рядом с ним не горела ее звезда, Эдик смотрелся ярче. Что есть, то есть.

– А Ольга что? – Кусок парфе с шоколадом выпал изо рта Татьяны.

– Она не смогла восстановиться после расставания с ним. Просто угасла, исчезла. Говорили, что у нее депрессия. В общем, Ольга плохо кончила – сошлась с каким-то сомнительным типом, и они, выпивши, куда-то поехали на машине и разбились.

– Насмерть?! – ахнула Груня.

– Да. Говорили, когда Эдуарду о ее смерти сообщили, он неделю из комнаты не выходил. А потом появился перед всеми с улыбкой и заявил, что забыл ее. Мол, все равно это была не его женщина, и даже хорошо, что так получилось и ему не придется с ней случайно встретиться. А еще поклялся, что не свяжется больше ни с одной талантливой женщиной, более значимой, чем он сам. Его девиз – жена должна быть под мужем! Извини, Таня. – Николай Еремеевич снова занялся своим куском мяса.

– Зачем ты передо мной извиняешься? – удивилась Ветрова. – Думаешь, Эдик всю жизнь любит свою Олю? Сомневаюсь. Не замечала за ним особой любви к одной женщине. О его отношениях с Ольгой я слышала, но считала слухи красивой легендой. Когда-то он избавился от нее, сейчас так же легко избавился от меня. Поэтому, уже в свете последних событий, можно предположить, что это была не легенда, а правда. Любит Колобов только себя и свои амбиции, часто пустые и ничем не подкрепленные. Постой! А может, ты намекаешь, что я – не талантливая и не яркая, раз он со мной потом жил?

– Мы еще ни слова не услышали о Марке, – напомнила Аграфена, чтобы сменить тему.

– Ах, да! Сейчас выпьем, и я дорасскажу… – кивнул Николай Еремеевич и снова наполнил бокалы. – Так вот, Эдуард после смерти Ольги словно с цепи сорвался, менял женщину за женщиной.

– Удивил! – воскликнула Татьяна, налегая на клубнику с таким аппетитом, что и Груне захотелось десерта.

– У Марка была в то время девушка, в которую он был сильно влюблен, а Эдуард увел ее от него.

– Да чего у каждого из нас в молодости не было! Чего вспоминать? – дернула плечиком Ветрова. – Я тоже парней меняла как перчатки. А уж что в театральных общагах творилось… Просто большая шведская семья.

– Но именно этот не очень хороший поступок Эдуарда и сподвигнул Марка на месть.

– Друзья мои, вам заказать еще что-то? – вмешался Вилли. – Я все оплачу.

– Оплатишь? – оживилась актриса. – Тогда мне бы вот такой же кусочек мясца, а то от сладкого уже плохо.

Вилли кивнул официанту, и тот приблизился к столику.

– А мне бы каких-нибудь деликатесов, – крякнул Николай Еремеевич. – Икра, омары, фуа-гра…

– Ты не лопнешь? – попыталась осадить его Аграфена.

– Я постараюсь выдержать такое пиршество один раз в жизни за чужой счет. Просто обязан выдержать, – возразил ведущий артист.

– Заказывайте что хотите! – подтвердил Вилли. – Главное, чтобы во вред не пошло.

– Хороший ты мужик, Вилли! – восхитился Николай Еремеевич. – И бабу выбрал хорошую. Таких, как Груня, больше нет.

– Я это понял, – улыбнулся хозяин отеля.

– Что ты несешь, Николай? – возмутилась Аграфена. – Не можешь пить – не пей! Началось опять…

– Не отвлекайся, Коля. Досказывай уже свою историю, а то сейчас напьешься и под стол свалишься. Я-то тебя хорошо знаю! – усмехнулась Ветрова.

– Зачем ты меня обижаешь? Пришла на свидание, так веди себя прилично! – надулся Николай Еремеевич, но свое повествование продолжил. – Дело происходило во времена глубокого партийного засилья. И вот нас как молодежный театр по какому-то творческому обмену и прочей чепухе послали в Европу с патриотическими спектаклями. Тогда нам, безденежным и ничего еще в жизни не видевшим студентам, только так и можно было попасть за границу. Мы были просто счастливы и безумно рады… А давайте выпьем за наши счастливые студенческие годы! Пусть они у нас были разные, но мы были молодыми, влюбленными и легкими в общении и на подъем. – Ведущий актер труппы поднял бокал, который уже заметно трясся в его руке, призывно глядя на Татьяну.

Та недовольно скривила лицо и закатила глаза.

– Нет, так он нам и до утра свою историю не расскажет!

– Дальше я только со слов и со слухов… Я с ними не ездил, меня не пустили за систематические прогулы. Я ведь смолоду уже увлекался, – сделал характерный жест, щелкнув себя пальцем по шее, раскрасневшийся Николай Еремеевич. – Посчитали меня неблагонадежным. Мол, еще опозорит Советский Союз пьющий комсомолец!

– Все понятно! – осадила его Таня. – Между прочим, окружающие страдают от твоего алкоголизма, и только ты им наслаждаешься, причем, как выяснилось, еще с молодости.

– Да, я научился с этим жить и работать! – с вызовом ответил Николай. – И еще как работать! Я же всегда с огоньком на сцене, с душой, с творческим подходом и энтузиазмом, а вы, трезвые, вечно сонные.

На последней фразе актер махнул рукой и перевернул блюдо в руках официанта, который в тот момент приблизился к столу с десертами. Раздался грохот, который привлек всеобщее внимание. Всю яркую красоту десертов сотрапезники смогли оценить, увидев их на белоснежном пиджаке Вилли, несколько неудачно оказавшегося на пути падения пищи, а также на униформе официанта. Взбитые сливки сдобрили голову Николая Еремеевича, кое-где десерт аппетитными каплями украсил одежду дам.

– Извините, – выдавил из себя, сразу снизив тон, разбушевавшийся актер.

– Идиот, так я и знала… Ой, мое платье! Разве почувствуешь себя королевой в обществе свиньи? – выкрикнула Татьяна.

– Не стоит беспокоиться! – в один голос ответили Вилли и официант.

Тут же прибежали девушки-официантки и принялись за быструю уборку стола, пола и того, что можно было безболезненно снять с одежды гостей ресторана и его же хозяина.